Page 20 - Ася

Как? она сама хочет уехать, и пишет к вам, и упрекает себя в неосторожности… и когда это
она успела написать? Чего ж она хочет от вас?
Я успокоил его, и мы принялись толковать хладнокровно по мере возможности о том,
что нам следовало предпринять.
Вот на чем мы остановились, наконец: во избежание беды я должен был идти на
свиданье и честно объясниться с Асей; Гагин обязался сидеть дома и не подать вида, что ему
известна ее записка; а вечером мы положили сойтись опять.
– Я твердо надеюсь на вас, – сказал Гагин и стиснул мне руку, – пощадите и ее и меня.
А уезжаем мы все-таки завтра, – прибавил он, вставая, – потому что ведь вы на Асе не
женитесь.
– Дайте мне сроку до вечера, – возразил я.
– Пожалуй, но вы не женитесь.
Он ушел, а я бросился на диван и закрыл глаза. Голова у меня ходила кругом: слишком
много впечатлений в нее нахлынуло разом. Я досадовал на откровенность Гагина, я
досадовал на Асю, ее любовь меня и радовала и смущала. Я не мог понять, что заставило ее
все высказать брату; неизбежность скорого, почти мгновенного решения терзала меня…
«Жениться на семнадцатилетней девочке, с ее нравом, как это можно!» – сказал я,
вставая.

XV

В условленный час переправился я через Рейн, и первое лицо, встретившее меня на
противоположном берегу, был самый тот мальчик, который приходил ко мне поутру. Он, по-
видимому, ждал меня.
– От фрейлейн Annette, – сказал он шепотом и подал мне другую записку.
Ася извещала меня о перемене места нашего свидания. Я должен был прийти через
полтора часа не к часовне, а в дом фрау Луизе, постучаться внизу и войти в третий этаж.
– Опять: да? – спросил меня мальчик.
– Да, – повторил я и пошел по берегу Рейна.
Вернуться домой было некогда, я не хотел бродить по улицам. За городской стеною
находился маленький сад с навесом для кеглей и столами для любителей пива. Я вошел туда.
Несколько уже пожилых немцев играли в кегли; со стуком катились деревянные шары,
изредка раздавались одобрительные восклицания. Хорошенькая служанка с заплаканными
глазами принесла мне кружку пива; я взглянул в ее лицо. Она быстро отворотилась и отошла
прочь.
– Да, да, – промолвил тут же сидевший толстый и краснощекий гражданин, – Ганхен
наша сегодня очень огорчена: жених ее пошел в солдаты.
Я посмотрел на нее: она прижалась в уголок и подперла рукою щеку; слезы капали
одна за другой по ее пальцам. Кто-то спросил пива; она принесла ему кружку и опять
вернулась на свое место. Ее горе подействовало на меня; я начал думать об ожидавшем меня
свидании, но мои думы были заботливые, невеселые думы. Не с легким сердцем шел я на это
свидание, не предаваться радостям взаимной любви предстояло мне; мне предстояло
сдержать данное слово, исполнить трудную обязанность. «С ней шутить нельзя» – эти слова
Гагина, как стрелы, впились в мою душу. А еще четвертого дня в этой лодке, уносимой
волнами, не томился ли я жаждой счастья? Оно стало возможным – и я колебался, я
отталкивал, я должен был оттолкнуть его прочь… Его внезапность меня смущала. Сама Ася,
с ее огненной головой, с ее прошедшим, с ее воспитанием, это привлекательное, но странное
существо – признаюсь, она меня пугала. Долго боролись во мне чувства. Назначенный срок
приближался. «Я не могу на ней жениться, – решил я, наконец, – она не узнает, что и я
полюбил ее».
Я встал – и, положив талер в руку бедной Ганхен (она даже не поблагодарила меня),
направился к дому фрау Луизе. Вечерние тени уже разливались в воздухе, и узкая полоса