Page 110 - Этюды о ученых

Правительство приняло решение о развёртывании производства ракет М-13 и установок БМ-
13 21 июня, в субботу.
Хвалили, говорили о том, где и как лучше развернуть серийное производство снарядов,
установок, думали о формировании специальных частей, а до войны тогда оставались
считанные часы, солдаты Гитлера уже натягивали свои короткие сапоги и говорили о том,
что переобуваться они будут в России. Как только в воскресенье Победоносцев услышал
радио, он моментально поехал в институт. Всем было ясно: новое оружие, над которым
работал РНИИ (Реактивный научно-исследовательский институт), никаких войсковых
испытаний проходить уже не будет – некогда их проводить. Впереди одно-единственное
испытание – бой. Сейчас важно собрать все установки. На день начала войны их было
восемь. Две шли своим ходом из Воронежа с завода имени Коминтерна, пять, сделанных в
РНИИ, стояли на полигоне под Москвой. Последнюю, восьмую, которую испытывали
моряки в системе береговой обороны под Севастополем, решили не ждать.
Уже 28 июня в 1-м Московском артучилище имени Красина началось формирование
совершенно нового войскового соединения: отдельной экспериментальной артиллерийской
батареи. 2 июля ночью батарея под командованием капитана И. А. Флерова выступила в
район Можайск – Ярцево – Смоленск. После двух ночных переходов – секретное оружие
перемещалось только под покровом темноты – батарея прибыла в расположение 20-й арвдии,
стоявшей на Днепре под Оршей. Захватив Оршу, немцы нацелились на Смоленск.
На железнодорожную станцию Орша прибывали войска, техника, боеприпасы –
собирали кулак. Флеров дал залп сразу с семи установок в 15 часов 15 минут 14 июля 1941
года. В этот день родилась реактивная артиллерия. 112 снарядов стремительно, словно
выброшенные невидимой тугой тетивой, срывались с направляющих и, перечёркивая небо
огненными хвостами, с высоким воем уносились вперёд. На это было страшно смотреть, и
нельзя было представить, какой же ад творится там, на разъездах и тупиках Орши, на этом
маленьком в общем клочке земли, в который врезались один за другим 112 зажигательных и
осколочно-фугасных снарядов. Говорили, что те немцы, которые остались живы, сошли с
ума. За неделю до поездки Победоносцева на фронт немецкое главное командование
выпустило директиву, в которой сообщало, что русские имеют автоматическую
многоствольную огнемётную пушку, выстрел которой производится электричеством. Что за
пушка, как она стреляет, понять они не могли, и в директиве подчёркивалось: «При захвате
таких пушек немедленно докладывать». Когда Победоносцев был уже на фронте, гитлеровцы
выпустили новую директиву: «Немедленно докладывать верховному командованию о
каждом случае применения нового оружия на любом участке фронта».
За батареей капитана Флерова началась настоящая охота.
Но дело было уже не в батарее. Оружие существовало. «Катюши» пели свои первые
«песни» под Оршей, Рудней, Ярцевом, Ельней. Уже невозможно было заглушить их голоса.
И как ни толсты были стены берлинской рейхсканцелярии, и там их услышали в конце
концов…
После революции тринадцатилетний Юра Победоносцев работал на мельнице под
Херсоном, а потом поехал к родителям в Полтаву – доучиваться. В техшколе он получил
звание рабочего, дежурил у дизеля на городской электростанции, ходил подручным
механика в авторемонтных мастерских.
В тот год молоденький слушатель Академии воздушного флота Михаил Тихонравов
постигал азы аэродинамики, подручный черепичника Серёжа Королев крыл крышу
Одесского медицинского института, в глухом, затерянном в тайге сибирском селе Зырянове
ходил с отцом на охоту Миша Янгель, а в московской школе за новенькой партой сидел
Алёша Исаев. Не скоро ещё далёкие нити их судеб дотянутся друг до друга и сплетутся
накрепко, на всю жизнь.
Сергея Королева Победоносцев поначалу обогнал: его планёр летал в Коктебеле
раньше, ещё на II Всесоюзных планёрных соревнованиях осенью 1924 года. После планёра
он с приятелями проектирует авиетку и везёт проект в Москву Ветчинкину – первому в