Page 115 - Этюды о ученых

«Принцесса», «Мод», «Энох Арден» и других поэм и баллад.

Александр Столетов:
«НАУКА НЕ ОБХОДИТСЯ БЕЗ ГИПОТЕЗ»

Владимирский купец Григорий Михайлович Столетов любил записывать в календарь
разные разности и пустяковины. Но одна есть очень важная приписка. В июле дело было.
Сначала идут толкования снов: «Первый сон – справедливый, второй – скоро сбудется, и
притом в радости, третий сон пустой», а ниже: «1839 год. 29 числа сего месяца, в 11 часов
ночи родился сын Александр". От этого листочка календаря и начинается жизнь знаменитого
русского физика, жизнь, до краёв наполненная трудом, жизнь строгого, умного, одинокого,
нервного человека.
У него было изумительное детство, солнечное, весёлое, все пронизанное добротою,
ласковостью, детство с яркими книжками, глухим садом, снежной кутерьмой, сладкими
конфетами, домашним театром, с бесконечными маленькими подарочками, сюрпризами,
приятностя-ми, от которых так покойно и радостно засыпать и просыпаться, зная, что и
сегодня, завтра, всегда будет вот так же хорошо. Маленький мальчик ведёт дневник, пишет
стихи, и дома поговаривают, что Сашуня, видно, будет беллетристом, а он путает все
родительские прогнозы ровным своим талантом, постоянными гимназическими успехами,
скрывающими до времени истинное его призвание. Лишь в последних классах увлекла его
математика и – физика, физика, физика! Как, почему, отчего всё происходит в этом мире,
сотканном из миллиметров, секунд, градусов? Из родного Владимира – в Москву, в
университет. На всю жизнь в университет. Из университетской церкви дорогой дубовый гроб
его свезут на вокзал, и он поедет во Владимир. Николай Егорович Жуковский, нервно теребя
в руках липкую молодую веточку, скажет прощальные слова, и круг жизни его свершится.
Но всё это будет ещё так не скоро, ведь он только студент пока…
Наука наша пошла от Ломоносова, это верно, но корни древа русской физики – это
Столетов. Им положено начало некой интеллектуальной системе, ясно видимому зародышу
того деликатного и драгоценного организма, который называется научной школой. Наша
благодарность Александру Григорьевичу будет вечной уже потому, что он закладывал
«нулевой цикл» физики. А это работа тяжёлая, неблагодарная, светлые итоги так далеки ещё,
и не знаешь, доживёшь ли до радости этих итогов. Он не дожил…
Столетов – классический пример университетского учёного. Процессы сложные и
запутанные привели в наше время к тому, что подобный тип очень крупного учёного и
педагога одновременно стал скорее исключением, нежели правилом. А ведь есть великая
логика в том, что знания и опыт растут там, где растёт сам человек, которому предначертано
эти знания и опыт умножить. Столетов был блестящим педагогом. Он изгнал из физической
аудитории отвлекающее околонаучное словоблудие, когда лекции по электричеству
начинались с описания искр, сыпавшихся с чёрных кошек древнеегипетских жрецов. У
Столетова красноречие только по делу. Молодой Тимирязев, прослушав однажды доклад
Столетова, не мог скрыть своего восхищения в разговоре с Бредихиным. Знаменитый
астроном согласно кивал, а потом добавил:
– Заметьте, что вы можете судить только о половине его достоинств. Если бы вы могли
только оценить, какой это математик!
На кафедре Столетов был предельно ясен, конкретен и строг. У писателя Андрея
Белого есть пометка: «Знаменитый профессор Столетов. Крупный физик, умница, чудак,
экзаменационная гроза». Он вовсе не был этаким всепрощающим «отцом» с душой
нараспашку. Напротив, скорее сух, холоден, как бы отчуждён ото всех своей манерой
держаться, непременной аккуратностью в одежде, изумительной правильностью речи,
которая, по свидетельству современников, обладала странным свойством и притягивать