Page 118 - Этюды о ученых

гениального флорентийца. Поэтому, когда я смотрю на его портреты, мне всегда кажется,
что над задорной эспаньолкой прячется в его мушкетёрских усах улыбка, кажется, что
Эванджелиста Торричелли смеётся над нами.

Климент Тимирязев:
«РАБОТАТЬ ДЛЯ НАУКИ И ПИСАТЬ ДЛЯ НАРОДА»

Высокий худощавый блондин с прекрасными большими глазами, ещё молодой,
подвижной и нервный, он был как-то по-своему изящен во всём…
Говорил он сначала неважно, порой тянул и заикался. Но когда воодушевлялся, что
случалось особенно на лекциях по физиологии растений, то все недостатки речи исчезали и
он совершенно овладевал аудиторией…»
Таким запомнил своего профессора студент Петровской академии В. Г. Короленко,
будущий писатель.
Профессор этот принадлежал к числу педагогов, проникнутых свободомыслием, а
потому уже неугодных. К тому же он почитал себя дарвинистом, и учение это, если и
неопасное для российского престола, то, наверное, богопротивное, всячески
популяризировал. Недаром князь Мещерский намекал без обиняков: «Профессор Петровской
академии Тимирязев на казённый счёт изгоняет бога из природы». Князь лгал: на казённый
счёт царская Россия не издала ни одной строки великого физиолога. Впрочем, никто из
«людей влиятельных» великим физиологом его не считал: почётный доктор Кембриджа,
университетов Женевы и Глазго в списках академиков императорской Академии наук не
числился.
В Петровской академии Тимирязев работал до её закрытия и роспуска профессуры.
Потом окончательно перешёл в Московский университет, где читал лекции 34 года. И здесь,
в университете, слыл он человеком «неблагонадёжным», «дурного либерального толка», за
которым нужен глаз да глаз. Вместе со студентами не явился, к примеру, на занятия, когда те
отмечали день памяти Чернышевского. А когда декана Бугаева послали публично зачитать
прямо на лекции выговор Тимирязеву, он взял из рук оробевшего Бугаева бумагу и зачитал
сам. Потом обернулся к студентам:
– Не будем больше об этом говорить. У нас на очереди стоят более важные дела…
Итак, смесь веществ, которую мы называем протоплазмой и которая состоит главным
образом из белков… Никто не слышал уже, как скрипнула за Бугаевым дверь.
В 1901 году Тимирязев высказал протест в связи с царскими репрессиями в отношении
студентов и подал заявление об отставке. Сколько хлопот доставила эта отставка
университетскому начальству и министерским чиновникам! Сколько их льстивых послов
получали «поворот от ворот» большого дома на улице Грановского, в котором жил
«неистовый Климент»! Как жаль, что выбранная форма этюда мешает привести здесь
целиком письмо Тимирязева попечителю учебного округа П. А. Некрасову –
благороднейший и умнейший документ, которым гордилась вся передовая интеллигенция
России! Как жаль, что нельзя подробно рассказать о ликующей толпе студентов,
заполнивших 18 октября 1901 года громадную аудиторию, где должен был читать свою
лекцию вернувшийся в университет профессор. Отвечая на овации, он сказал: «… я
исповедую три добродетели: веру, надежду и любовь; я люблю науку как средство
достижения истины, верю в прогресс и надеюсь на вас». Помолчал и добавил, словно
извиняясь: «Естественное волнение, испытываемое мною, мешает мне сейчас начать
лекцию…»
Как сформировался этот удивительный и прекрасный русский характер? Почему