Page 150 - Этюды о ученых

и дух соперничества всегда отталкивали меня». Глядя на альпинистов в Швейцарии,
недоумевал: «Не понимаю, как можно разгуливать там, наверху!» Любил плавать под
парусом, один, по многу часов.
Он писал: «Работать – значит думать. Поэтому точно учесть рабочий день не всегда
легко. Обычно я работаю от 4 до 6 часов в день. Я не слишком прилежен». Когда его
спросили, какая у него картотека, он показал на лоб. Другой раз поинтересовались
лабораторией – он достал авторучку.
Работе мешала популярность. Он возмущался: «Почему за мной гоняется столько
людей, хотя они ничего не смыслят в моих теориях и даже не интересуются ими?» Чарли
Чаплин объяснил ему так: «Вам люди аплодируют потому, что вас никто не понимает, а мне
– потому, что меня понимает каждый». Он получал тысячи писем. Одна маленькая девочка
из глухого местечка Британской Колумбии писала: «Я пишу Вам, чтобы узнать, существуете
ли Вы в действительности».
Он существовал 76 лет. Всегда говорил, что не боится смерти. Хотел только иметь
запас времени – несколько часов, – чтобы привести в порядок бумаги. Перед смертью сказал:
«Свою задачу на земле я выполнил». Прах его развеяли по ветру – он так просил.

Леонард Эйлер:
«ВСЕМ ОБЯЗАН ПЕТЕРБУРГСКОЙ АКАДЕМИИ»

Из Базеля по Рейну он спустился до Майнца, потом добрался до Любека, сел на
корабль и приплыл в Ревель. К Петербургу он подъезжал ранней весной, когда над полями
опускаются небеса и часты дожди. Лошади скользили в грязи и шли неспешно, и так же
неспешно плыли навстречу его взору мокрые леса с грустными, поникшими берёзами,
почерневшими от тоски по солнцу.
Все вокруг: и эти белые деревья, и поля, и тёмные от сырости избы – было печально, и
смутные тревоги невольно охватывали его. Он гнал их прочь: всё будет хорошо! Ведь его
пригласила сама царица. Да и друзья ждут его в Петербурге, всегда смогут помочь на первых
порах…
Леонард Эйлер не знал, что дурные предчувствия не обманывают его: Екатерина I
умерла в тот день, когда он въехал в Россию. Он не знал, что не увидит в живых ни одного из
своих друзей: Даниил Бернулли уже похоронил старшего брата Николая. В Петербурге он
растерялся, пожалел, что приехал. Никто здесь не знал, что станется теперь с недавно
учреждённой Академией наук – посмертным воплощением воли великого Петра. Деньги
кончались, на обратную дорогу едва ли хватит. В смятении и тревоге он решил оставить
математику, которая не хотела кормить его, и поступить на флотскую службу. 22-летнему
иностранцу уже обещали место капитана, но постепенно все как-то образовалось. Он остался
в Петербурге.
Леонард Эйлер – швейцарец, но мы считаем его русским учёным, как Росси для нас
истинно русский зодчий, а Петипа – великий русский балетмейстер. Эйлер подарил России
самые значительные свои труды, более 30 лет прожил и умер в Петербурге. Швейцария – это
юность, родительский дом в крохотном городке Рихене – отец его был там пастором,
университет в Базеле, где сразу приметил его талант Иоганн Бернулли, профессор
математики. В доме Бернулли подружился он и с сыновьями профессора: Николаем и
Даниилом, которые уехали потом в Россию. Он скучал без них. Правда, в свои 20 лет он уже
мог похвастаться учёной работой о природе и распространении звука и премией Парижской
академии за исследование по установке мачт судов. Все почитали его юношей талантливым,
весьма способным, но с устройством дело шло неважно: обещанную кафедру физики в