Page 146 - Этюды о ученых

В ноябре 1919 года на пути в Омск машина, в которой ехал Штернберг, провалилась
под лёд. Он вылез на берег. Было 26 градусов мороза. Потом он попал в госпиталь с
воспалением лёгких. В Москву его привезли уже с гнойным плевритом. Две операции не
помогли. Он все мечтал поехать в Крым к солнцу… Павла Карловича хоронили с воинскими
почестями, а солдаты плакали. Я не знаю больше ни одного астронома, над гробом которого
плакали бы солдаты.

Альберт Эйнштейн:
«РАБОТАТЬ – ЗНАЧИТ ДУМАТЬ»

Помню ярко-зелёный вечер в Мозжинке – на даче под Москвой. После дождя остро
пахли флоксы. Ландау лежал на террасе. Я просил его рассказать мне об Эйнштейне. – Да, я
встречался с ним, говорил… – Потом немного помолчал и добавил: – Видите ли, дело не в
том, что это был величайший физик всех времён. Это был лучший человек, которого я
знал…
Его портрет. В 24 года: «Рост Эйнштейна 1,76 м, он широкоплеч, слегка сутуловат.
Короткий череп кажется необычайно широким. Кожа матовая, смуглая. Над большим
чувственным ртом узкие чёрные усики. Нос с небольшой горбинкой. Глаза тёмно-карие,
глубокие, взгляд мягкий и лучистый. Голос приятный, глубокий, как звук виолончели»
(Люсьен Шаван). В 26 лет: «Он выглядел почти мальчиком и смеялся таким громким
смехом, какого мне не довелось раньше слыхивать!» (Макс фон Лауэ). В 36 лет: «Густая
шевелюра над высоким лбом – волосы слегка курчавые и жёсткие, очень чёрные, с Лёгкой
проседью…
Очень жизнерадостен и не может удержаться от того, чтобы не придать остроумную
форму самым серьёзным мыслям» (Ромен Роллан). В 40 лет: «Эйнштейн выглядит как
старомодный, солидный сапожник или часовых дел мастер из маленького городка…» (Макс
Пикард). В 70 лет: «Глаза Эйнштейна обладали чистотой, редко свойственной взгляду
человека. Глаза ребёнка? Ни в коем случае, потому что детская чистота исходит от
определённой пустоты, от отсутствия опыта. Чистота же Эйнштейна полна знания и опыта.
Причина её в совершенном сочетании силы и простоты, и это внушает удивление, симпатию
и уважение… А в последние годы жизни выражение природной чистоты в его глазах ещё
более усиливалось белоснежным сиянием его могучего лба» (Сальвадор де Мадариага).
Большинство его фотографий сделано в Принстоне в последние годы жизни. Репортёры
подлавливали его обычно на пути в институт – эти три километра он любил ходить пешком.
Его можно было увидеть и на обочине шоссе, когда он стоял, поджидая институтский
автобус. Летом он ходил в полотняной панаме, в сандалиях, чаще на босу ногу. Зимой – в
ярко-синей шерстяной шапочке, которую натягивал на уши. Толстый шарф завязывал узлом
на горле. Любимая его одежда – фуфайки с широким воротом. В Америке много лет носил
кожаную куртку.
Его родной язык – немецкий. Думал по-немецки.
Память юности позволяла ему объясняться по-итальянски. Говорил по-французски, но
не свободно, подыскивая слова. По-английски – совсем плохо. «Он обходился, вероятно, 300
словами, которые произносил довольно своеобразно. Как он сам признался мне
впоследствии, он этого языка, собственно, никогда так и не изучил» (Леопольд Инфельд).
Его труд. Об Эйнштейне и его работах написано около пяти тысяч книг, и рассказать о
его труде в коротком этюде не представляется возможным. Он утверждал: «У меня нет
никакого таланта, а только страстное любопытство». Он писал: «Иногда я себя спрашиваю:
как же получилось, что именно я создал теорию относительности? По-моему, причина