Page 18 - Этюды о ученых

оси? Многие учёные мужи соглашались с ним. Но как интересно было бы узнать, соглашался
ли он сам с собой? И доживи он до опытов француза Пьера Гассенди, который в марсельской
гавани бросал с мачты камень на палубу галеры и доказал, что камень не отстаёт в падении
своём, как бы ни старались гребцы, доживи Тихо до этих опытов, не знаю, опечалился бы он
или обрадовался. Ведь всё-таки он был учёный и очень любил астрономию. Браге боялся
обидеть церковь, но не гнев Ватикана, а несносный его характер погубил Ураниборг. После
смерти Фридриха раздражённая высокомерием и грубостью астронома придворная знать
настраивает против него юного наследника датского престола. Сначала надеялся на подарок:
красивый глобус позолоченной меди, где двигались Солнце и Луна, – он так понравился
всесильному мальчику! Но не помог глобус: специальная комиссия запретила наблюдения
Тихо, как «полные опасной любознательности». Оскорблённый, он покидает родину. На этот
раз навсегда.
Император Рудольф II – очередной меценат, на которых так поразительно везло ему
всю жизнь, – пригрел Тихо в Праге. В его подчинении теперь – великий Иоганн Кеплер. Они
не ладят. «Тихо – человек, с которым нельзя жить, не подвергаясь беспрерывно жестоким
оскорблениям», – пишет Кеплер. Но отдадим должное желчному датчанину: его точнейшие
для того времени наблюдения движения планет послужили исходным материалом Кеплеру
для обоснования открытых им трёх законов.
Тихо Браге умер в возрасте 54 лет и был похоронен в конце октября 1601 года в
Тыньском соборе в Праге.

Франтишек Бегоунек:
«ЦЕНИТЬ ВРЕМЯ В МОЛОДОСТИ…»

Мы сидели с моим другом, чехословацким журналистом, и, как водится, перебирали
общих знакомых.
– А Бегоунек как? – спросил я.
– Умер Бегоунек…
Я вспомнил Прагу 1967 года, Институт ядерных исследований, кабинет, весь
уставленный горшками с какими-то растениями, заваленный книгами, и человека с
удивительно добрым лицом, мягким, тихим голосом – академика Чехословацкой академии
наук Франтишека Бегоунека. И вот уже нет его…
– Исторический человек, – сказал мой друг. Он иногда как-то по-новому, в
неожиданном смысле употреблял русские слова, но сейчас был прав: Бегоунек был
человеком историческим – он вершил историю и остался в истории.
Бегоунек всю жизнь отдал радиологии. Эта наука – его ровесница. Конечно, он знал
всю её историю: те же годы стали основой, на которой выкладывался причудливый узор его
биографии.
Во время нашей встречи с Бегоунеком в Праге мы говорили о людях, с которыми
Бегоунеку довелось встречаться, и о необыкновенном человеческом даре – ненасытной
любознательности, толкающей людей, страны, мир вперёд, вперёд по дороге опыта и знаний.
Передо мной сидел человек, который когда-то слушал наставления Марии Кюри, а потом
через много лет, глядя на приборы, фиксировал далёкие атомные взрывы. Он помнил истоки
атомной реки и понимал, как бдительны должны быть люди, чтобы в наше время её бурный
поток не подмыл берега цивилизации.
Человек этот прожил долгую честную жизнь. Молодой учёный может позавидовать
ему. Да, ему можно было позавидовать, но лучше подражать.
Впрочем, пусть он сам расскажет о своей жизни…