Page 13 - Этюды о ученых

мечтал о приключениях, как можно мечтать о них в 17 лет, и нашёл их сверх меры. Чуть не
перевернулся с баркой на нубийских порогах, перенёс ужас пустыни Багиуде, чудом спасся
ночью от нападения раненого бегемота. Но обо всём этом в его дневнике лишь короткие,
отрывистые заметки, главное – работа. На берегах голубого Нила он заболевает жестокой
тропической лихорадкой и все равно продолжает исследования. «Нужно. Если я этого не
сделаю – я не учёный», – пишет он. Он благодарен судьбе не за путешествия, не за пёстрые
перья пойманной им крошечной нектарницы, а за саму возможность изучать. «Наука сама по
себе неотразимо привлекательна и награждает своих почитателей уже тем наслаждением, с
которым они служат ей», – записывает этот юноша в своей африканской тетради.
Но никогда мир животных не закрывал от него мира людей. Здесь, в Судане, он
столкнулся с самыми зверскими методами работорговли. И когда из зарослей тропического
леса навстречу пришельцам неслись отравленные копья негров, Брем, выросший в
колонизаторском угаре Германской империи, говорил: «Они правы». Он писал: «Ненависть
чёрных племён справедлива. Изысканная жестокость, с которой они убивают белого,
попавшего им в руки, не более как месть, месть ужасающая и обоснованная. Именно охота
на рабов преграждает исследователю доступ во внутреннюю Африку».
Вторая поездка в Африку – на деньги герцога Саксен-Кобургского. На деньги журнала
«Беседка» – в Норвегию и Лапландию. На деньги немецких и русских купцов – в Западную
Сибирь и Среднюю Азию. На деньги австрийского эрцгерцога– в Венгрию и Испанию.
Своих денег никогда не было, да и откуда могли они появиться? Он постоянно чувствовал
зависимость, но никогда не угодничал. Современники отмечают прямой до резкости
характер Брема. Увлёкшись идеей создания зоосада нового типа в Гамбурге, он не может
поддакивать невеждам из местного зоологического общества, идёт на разрыв, всё кончается
ссорой, переездом в Берлин. Здесь он строит необыкновенный аквариум и миниатюрный
зверинец, обгоняя в проектах своё время лет на пятьдесят. А в награду – клевета. И снова
разрыв. Жена упрекала его в том, что он не был «дипломатом». А он смеялся и говорил, что
учиться такой «дипломатии» не желает.
Он очень любил жену. Она умерла от родов. Мальчик остался жить – младший, самый
любимый сын. Тогда Брему не было и пятидесяти, но он очень сдал, никуда не ездил,
целыми днями возился в розарии: цветы убивали тоску. Потом он подписал очень выгодный
контракт, обязывающий в означенные там сроки прочитать 50 лекций в разных городах
США. «Теперь у моих детей будут деньги», – говорил он друзьям. Накануне отъезда все
пятеро его ребят заболели дифтеритом. Если он откажется от поездки, придётся платить
колоссальную неустойку. Он поехал. В Нью-йоркском порту его ждала телеграмма: умер
младший сын. Вернулся в Европу слабым, больным и через год умер. Было ему тогда только
55 лет.
Книги Брема – это скорее не исследования, а жизнеописания животных. И нынешний
зоолог, погруженный в очень важную, очень глубокую и очень узкую проблему, нечасто
снимает с, полки его тома. Но, может быть, зоолог потому и стал зоологом, что много лет
назад, стоя на перепутье дорог жизни, он раскрыл однажды книгу, в которой автор так
«ненаучно» назвал газель «воплощённой поэзией пустыни».

Александр Бутлеров:
«СЛУЖИТЬ МОЕМУ ОТЕЧЕСТВУ ВЕРОЮ И ПРАВДОЮ»

Мать Бутлерова умерла внезапно, «от испуга»: девушка уронила в её комнате железный
таз. Александру в то время было от роду 11 дней. Воспитывали его отец и тётки.
Мальчишкой бродил он с отцом по лесам, рано пристрастившись к охоте, к костру в ночи, к