Page 64 - Этюды о ученых

ему репутацию серьёзного физика. Его необыкновенный дар в определении свойств молодых
исследователей, его безошибочная методика поиска талантов сделали его физиком с
мировым именем, основателем славнейшей научной школы. Здесь, в стенах его физтеха,
безвестные мальчики превращались в тех самых академиков, которых сегодня невозможно
представить безвестными: А. П. Александров, А. И. Алиханов, Л. А. Арцимович, И. К.
Кикоин, Л. Д. Ландау, А. И. Лейпунский, Н. Н. Семёнов, Ю. Б. Харитон, Я. И. Френкель и
многие другие. И среди них – Игорь Курчатов.
Об Игоре Курчатове как о человеке одарённом и весьма перспективном заговорили в
конце двадцатых годов, когда он открыл и исследовал сегнетоэлектрики. Казалось бы, он
уже «нащупал своё дело», в 1930 году – в 27 лет – он уже заведующий физическим отделом
Ленинградского физико-технического института, научная карьера его стремительна, всё идёт
лучше некуда, но вдруг он бросает свои сегнетоэлектрики.
Он чувствует: главное призвание, или как там его назвать, то, ради чего родился ты на
свет, ещё скрыто.
Как он мог знать тогда, что время работает на него?! Как мог поверить, что родился
удивительно точно, не раньше, не позже?! Как мог понять он тогда, что станет первым в
нашей стране учёным совершенно нового типа, склада, характера и практики работы? Никто
до него не объединял в себе, вернее, не сплавлял в себе воедино и так нераздельно учёного,
политика, государственного деятеля. Ни один физик до него не пользовался такой властью и
не нёс такую ответственность. Подобно древним полководцам, он основал огромную
империю. В отличие от древних времён она была построена не по воле одного человека, но
по воле народа, и символом её был не меч, а щит. Это была «атомная империя». Атомной
наукой Курчатов стал заниматься с 1932 года. Исследования, которые проводили он и его
товарищи, были прерваны в июне 1941 года. Весь первый период войны Игорь Васильевич
разрабатывает метод размагничивания боевых кораблей, борьбы с немецкими минами. Но
уже с 1943 года, накануне избрания в академики, Курчатов начинает работы по овладению
атомной энергией. Начинается главное дело его жизни. Создаются научные группы,
лаборатории, институты. Строятся дома, корпуса, заводы, целые города. Возникают
невиданные полигоны. Рождаются новые области науки, новые направления техники, новые
отрасли промышленности.
Большой, широкий, быстрый, весёлый человек с неизменно жизнерадостным
«физкультпривет», с озорным прозвищем Борода живёт жизнью, доселе неведомой людям
науки: совещания в правительстве, консультации с маршалами, споры с министрами, грязь
огромных стройплощадок, гул гигантских цехов… И страшная, натянутая утренняя тишина
догорающего лета 1949 года, лопнувшая в миг рождения огромного, ярче солнца
сверкающего шара атомного взрыва.
Меньше чем через четыре года – 12 августа 1953 года – первые в мире испытания
термоядерного оружия покончили с многолетним атомным шантажом Америки: политика с
позиции силы обессилела. Год спустя заработала в Обнинске периан и мире атомная
электростанция – политика мира торжествовала. Перед ним стояла ещё одна заоблачная
непокорённая вершина, которую он мечтал одолеть: термоядерная управляемая реакция.
Не успел. Последние годы тяжело болел: головокружения, отнималась то левая, то
правая рука, но он не сдавался. Отлёживался и снова, хоронясь от врачей, начинал звонить
по телефону, читать бумаги, собирать короткие совещания. Его дом, прозванный друзьями
"хижиной лесника", стоял во дворе института под соснами, и иногда очень важные вопросы
решались тут же, на садовой скамейке.
Четвёртого февраля I960 года после разговора с академиками П. Л. Капицей и А. В.
Топчиевым он приехал в консерваторию. Исполняли «Реквием» Моцарта. Он внимательно
слушал. А через несколько дней в траурном Колонном зале опять звучал этот реквием.
Последняя его фотография сделана на пульте термоядерной установки «Огра» в 12
часов дня 6 февраля. С «Огры» звонил жене:
– Приготовь мне, пожалуйста, успокоительных капель, чтобы я не шебаршился…