Page 66 - Этюды о ученых

с женой во время антракта, встретил Лузина.
– Должен вас огорчить, – сказал математик. – Ваш сын идёт на дно…
Звонок прервал беседу. Нетрудно понять, с каким нетерпением ожидал В. М. Келдыш
окончания концерта: шутка ли, когда профессор так характеризует своего студента, а этот
студент – твой сын!
– Да, да, идёт на дно! – продолжил в гардеробе Лузин начатый разговор. – Вы
представляете, он увлекается прикладной математикой! Его, видите ли, интересуют
инженерные задачи! Гибнет незаурядный математический талант!
Может быть, именно эта «инженерная жилка» в молодом математике и привлекла к
нему внимание двух других учёных: заместителя начальника Центрального
аэрогидродинамического института (ЦАГИ) Александра Ивановича Некрасова и
выдающегося советского аэродинамика, первого ученика Н. Е. Жуковского Сергея
Алексеевича Чаплыгина. После окончания университета в 1931 году двадцатилетний
Келдыш становится сотрудником ЦАГИ.
Учёные этого ведущего авиационного научно-исследовательского центра страны
сделали самолёт предметом всестороннего исследования. Их интересовали вопросы его
прочности и устойчивости, поведение на больших скоростях и в штопоре. Уже работала в
ЦАГИ большая аэродинамическая труба и четыре других, поменьше. Практика каждый день
ставила всё новые и новые задачи, требовала их немедленного разрешения. За изящными
изгибами интегралов, за солдатским строем матриц, за бурными волнами графиков стояли
судьбы новых машин, труд тысяч людей, жизнь лётчиков-испытателей.
«Научный труд – это не мёртвая схема, а луч света для практиков», – любил повторять
Чаплыгин. Может быть, как нигде в другом месте, выявились в те годы в ЦАГИ
принципиальные особенности советской математической школы – органическое слияние
чистой и прикладной науки, диалектическое единство абстрактного и конкретного. Поэтому
не случайной была победа над одним из коварнейших врагов самолётов – победа над
флаттером.
В 1933 году бригада конструкторов под руководством П. О. Сухого спроектировала и
построила самолёт рекордной дальности РД, и действительно, в сентябре 1934 года Михаил
Громов установил на нём такой рекорд, пролетев без посадки 12 411 километров. Примерно
в то же время бригада А. А. Архангельского создала самолёт СБ, скорость которого на 70-
100 километров в час превышала скорость бомбардировщиков того времени.
Постройке этих уникальных машин предшествовала большая теоретическая работа.
Особенно много неприятностей доставил аэродинамикам флаттер – стремительно
нарастающая вибрация конструкции, внезапно возникающая при некой, так называемой
критической, скорости полёта. Флаттер никак не предупреждал о себе, он внезапно
охватывал самолёт, и иногда было достаточно нескольких секунд, чтобы машина в воздухе
развалилась на куски. С земли казалось, что самолёты взрывались. Это явление было столь
стремительным и неуловимым, что находились люди, считавшие, что причина катастроф
кроется совсем в другом, а «флаттер выдуман в ЦАГИ». Работа предстояла большая и
серьёзная.
Долгие часы за столом. Графики, расчёты. Что-то перечёркнуто. Что-то, наоборот,
подчёркнуто. Гора окурков в пепельнице. А завтра продувки. И уже долгие часы у
аэродинамической трубы, наконец, лётные испытания и снова расчёты. Итог: рекомендации
конструкторам.
Прошло несколько лет, прежде чем флаттер был побеждён. До конца и навсегда. Это
было накануне войны, великой войны с фашизмом.
Трудный, самый трудный 41-й. Немцы знают, что такое ЦАГИ. Бомбёжки чуть ли не
каждый день. А институт живёт, работает. Работает для фронта. В ту страшную осень у
Мстислава Всеволодовича большая радость – родился сын Петька. Родился прямо во время
бомбёжки…
Келдыш весь в работе. У новой темы странное название: шимми переднего колеса