Page 46 - Белый пароход

возвышаясь на целую голову, ехал Длинный Эдильбай. Всю дорогу они о чем-то оживленно
разговаривали.
Надо отдать должное начальнику разъезда Оспану. Это он выделил на похороны всю
наличную технику, которой располагал разъезд. Правильно рассудил молодой начальник
разъезда — если ехать в такую даль да еще вручную копать могилу, вряд ли они успеют
обернуться к вечеру, ведь яму нужно вырыть очень глубокую и с подкопом — с боковой нишей
по мусульманскому обычаю.
Поначалу Буранного Едигея это предложение несколько озадачило. Ему и в голову не
приходило, чтобы вздумалось кому могилу копать не собственными руками, а с помощью
экскаватора. Сидел он при этом разговоре перед Оспаном, хмуря лоб в раздумье, полный
сомнений. Но Оспан нашел выход, убедил старика:
— Едике, я вам дело говорю. Чтобы вас ничего не смущало, начните вначале копать вручную.
Ну, скажем, первые лопаты. А потом экскаватором в два счета. Грунт в сарозеках ссохшийся, как
камень, сами знаете. Экскаватором углубитесь сколько надо, а под конец опять вручную
возьметесь, отделку, так сказать, завершите. И время сэкономите, и соблюдете все правила…
И вот теперь по мере удаления в сарозеки Едигей находил совет Оспана вполне разумным и
приемлемым. И даже удивлялся, как это он сам не додумался. Да, так они и поступят, бог даст,
достигнув Ана-Бейита. Так и следует — выберут на кладбище удобное место, чтобы устроить
покойника головой в сторону вечной Каабы, начнут для затравки заступом да лопатами, которые
они везут с собой в прицепе, а когда чуть углубятся, пустят экскаватор выбрать яму до дна, а
нишу сбоку — казанак — и ложе завершат вручную. Так оно будет и быстрей и верней.
С этой целью они следовали в тот час по сарозекам, то появляясь цепочкой на гребне
всхолмлений, то скрываясь в широких логах, то снова отчетливо вырисовываясь на удалении
равнин, — впереди Буранный Едигей на верблюде, за ним колесный трактор с прицепом, за
прицепом, как некий жук, угластый и рукастый экскаватор «Беларусь» со скрепом бульдозерным
впереди и отвернувшимся рабочим ковшом позади.
Оглядываясь последний раз на скрывшийся позади разъезд, Едигей, к своему великому
изумлению, только сейчас заметил рыжего пса Жолбарса, деловито трусившего сбоку. Это когда
же он успел увязаться? Вот те на! При выезде из Боранлы-Буранного его вроде бы не было. Знал
бы, что он выкинет такую штуку, посадил бы на привязь. Экий хитрец! Как приметит, что Едигей
на Каранаре отправляется куда-то, уж он выберет момент, примкнет в попутчики. Вот и в этот
раз возник как из-под земли. Бог с ним, решил Едигей. Гнать его назад было уже поздно да и не
стоило терять время из-за собаки. Пусть себе бежит. И словно бы отгадав мысли хозяина,
Жолбарс обогнал трактор и пристроился чуть спереди и сбоку Каранара. Едигей пригрозил ему
кнутовищем. Но тот и ухом не повел. Поздно, мол, грозиться. Да и чем он был плох, чтобы не
допускать его к такому делу. Грудастый, с лохматой могучей шеей, с обрубленными ушами и
умными, спокойными глазами, рыжий пес Жолбарс по-своему был красив и примечателен.
Между тем разные мысли навещали Едигея по пути на Ана-Бейит. Поглядывая, как солнце
поднималось над горизонтом, отмеряя времени течение, вспоминал он все о том же, о житье-
бытье былом. Вспоминал те дни, когда они с Казангапом были молоды и в силе и являлись, если
на то пошло, главными постоянными рабочими на разъезде, другие-то не очень задерживались
на Боранлы-Буранном, как приходили, так и уходили. Им с Казангапом времени не хватало
передохнуть, потому что, хочешь не хочешь, приходилось, ни с чем не считаясь, делать на
разъезде всю работу, в какой только возникала необходимость. Теперь вслух вспоминать об этом
неловко — молодые смеются: старые дураки, жизнь свою гробили. А ради чего? Да,
действительно, ради чего? Значит, было ради чего.