Page 45 - Белый пароход

не на чем и незачем ехать. Да и линию не имеем права оставлять. Мы поедем туда вшестером. И
мы все сделаем как подобает. А вы ждите нас и готовьтесь, по возвращении все собирайтесь на
поминки, зову от имени его детей, вот они — сын и дочь его…
Хотя Едигей и не думал, получился вроде как бы маленький траурный митинг. С тем они
тронулись. Боранлинцы пошли немного за прицепом и остались кучкой за домами. Некоторое
время слышался еще громкий плач — то голосили вслед Айзада и Укубала…
И когда смолкли позади выкрики и они вшестером, все дальше уходя от железной дороги,
углубились в сарозеки, Буранный Едигей облегченно вздохнул. Теперь они были сами по себе, и
он знал, что надо делать.
Солнце уже поднималось над землей, щедро и отрадно заливая светом сарозекские просторы.
Пока еще было прохладно в степи и ничто внешне не отягощало их движения. В целом мире
привычно и недоступно парили в выси только два коршуна да иногда выпархивали из-под ног
жаворонки, смущенно щебеча и трепыхая крылышками. «Скоро и они улетят. С первым снегом
соберутся в стаи и улетят», — отметил про себя Едигей, представив на мгновение падающий снег
и улетающих в той снежной пелене пташек. И опять вспомнилась ему почему-то та лисица в
ночи, прибегавшая к железной дороге. Он даже огляделся украдкой по сторонам — не идет ли
где следом. И опять подумалось об огненной ракете, поднимавшейся той ночью над сарозеками в
космос. Удивляясь странным мыслям своим, он все же заставил себя забыть об этом. Не о том
пристало думать в такой час, хоть путь был далек…
Восседая на своем Каранаре, Буранный Едигей ехал впереди, указывая направление на Ана-
Бейит. Широким, размашистым тротом шел под ним Каранар, все больше втягиваясь в дорожный
ритм движения. Для понимающего человека Каранар был особенно красив на ходу. Голова
верблюда на гордо изогнутой шее как бы плыла над волнами, оставаясь почти в неподвижности,
а ноги, длинню-щие и сухожильные, стригли воздух, неутомимо отмеряя шаги по земле. Едигей
сидел между горбами прочно, удобно, уверенно. Он был доволен, что Каранар не требовал
понуканий, шел, легко и чутко улавливая указания хозяина. Ордена и медали на груди Едигея
слегка позванивали на ходу и отсвечивали в лучах солнца. Но это ему не мешало.
Следом за ним катился трактор «Беларусь» с прицепом. В кабине возле молодого тракториста
Калибека сидел Сабитжан. Вчера он все же порядочно выпил, занимая боранлинцев всякими
байками о радиоуправляемых людях и всякой другой болтовней, а теперь был подавлен и
молчалив. Голова Сабитжана болталась из стороны в сторону. Едигей опасался, как бы не
разбились его очки. В прицепной тележке рядом с телом Казангапа сидел, пригорюнившись, муж
Айзады. Он щурился на солнце и изредка оглядывался по сторонам. Этот никчемный алкоголик
на сей раз проявил себя с лучшей стороны. Ни капли не взял в рот. Старался во всем помогать,
во всех делах и при выносе покойника особенно усердствовал, подставлял плечо. Когда Едигей
предложил ему примоститься с ним сзади на верблюде, тот отказался. «Нет, — сказал он, — я
буду сидеть рядом с тестем, сопрово-ждать его буду от начала до конца». Это и Едигей одобрил,
и все боранлинцы. И когда выезжали они с места, то больше всех и громче всех плакал именно
он, сидя в прицепной тележке, придерживая войлочный сверток с телом умершего. «А что, вдруг
человек возьмется за ум да бросит пить? Какое счастье было бы для Айзады и детей», —
обнадежился даже Едигей.
Эту маленькую и странную процессию в безлюдной степи, возглавляемую верховым на
верблюде в попоне с кистями, замыкал колесный экскаватор «Беларусь». В его кабине ехали
Эдильбай и Жумагали. Черный, как негр, приземистый Жумагали сидел за рулем. Обычно он
управлял этой машиной на разных путевых работах. На Боранлы-Буранном он появился
сравнительно недавно, и еще трудно было сказать, надолго ли задержится здесь. Рядом с ним,