Page 55 - Белый пароход

бывшим военнопленным уже не относились как к предателям и врагам. Что до боранлинцев, то
они не стали себе голову ломать. Ну был человек в плену так был, война закончилась победой, и
чего только людям не приходилось хлебнуть в этой страшной мировой переделке. Иные вон по
сей день мыкаются по свету как неприкаянные. Призрак войны все еще шастает по пятам… И
потому боранлинцы расспросами по такому поводу особенно не донимали приезжих, зачем душу
людям травить, и без того хлебнули, должно быть, горя через край.
А со временем получилось так, что как-то незаметно сдружились они с Абуталипом. Умный он
был человек. Едигея привлекало в нем то, что Абуталип в своем плачевном положении не был
жалок. Держался достойно и понапрасну не сетовал на судьбу. Он не мог не считаться с тем, что
есть на свете. Понял, очевидно, человек, что это судьба, выпавшая ему на долю. Жена его
Зарипа, должно быть, тоже прониклась этим сознанием. Примирившись внутренне с
неизбежностью расплаты, они находили смысл жизни в какой-то необычной чуткости, близости
друг другу. Как понял потом Едигей, этим они жили, этим они защищались, взаимно заслоняя
друг друга и детей от свирепых ветров времени. Особенно Абуталип. Он и дня не мог прожить
вне своей семьи. Дети, сыновья, — для него это было все. Каждую свободную минуту Абуталип
занимался с ними. Он учил их грамоте, сочинял разные сказки, загадки, устраивал какие-то
придуманные им игры. Когда они с женой уходили на работу, детишек поначалу оставляли одних
в бараке. Но Укубала не смогла на это спокойно смотреть, стала уводить мальчиков к себе. В
доме у них было теплее, и быт у них к тому времени сложился гораздо удобней, чем у
новоприезжих. Это-то и сблизило их семьи. Ведь у Едигея в те годы тоже подрастали дети, две
девчушки, как раз одногодки с абуталиповскими ребятами.
Зайдя как-то за своими малышами после работы на перегоне, Абуталип предложил:
— Вот что, Едигей, давай я заодно и твоих девочек буду учить. Я ведь не от нечего делать
вожусь с ребятами с этих пор. Они сдружились, вместе играют. Днем у вас, а по вечерам пусть у
нас. А почему я говорю так? Жизнь здесь, на отшибе, конечно, скудная, так тем более надо
заниматься с ними. Времена наступают такие, что знания потребуются сызмальства. Теперешний
вот такой человечек с ноготок должен знать столько, сколько прежде здоровенный парень. А
иначе к образованию и не пробьешься.
И опять же смысл тех стараний Абуталипа Буранный Едигей постиг позднее, когда случилась
беда. Тогда он понял, что в положении Абуталипа это было единственное, что он мог
предпринять собственными усилиями для своих детей в боранлинских условиях. Он как знал, он
спешил дать им от себя как можно больше, он как бы хотел таким образом запечатлеться в их
памяти, жить заново в своих детях. Вечерами, когда Абуталип приходил с работы, он и Зарипа
устраивали нечто вроде школы-детсада для своих и Едигеевых детей. Дети учились буквам,
слогам, играли, рисовали, соревнуясь, у кого лучше получится, слушали книги, которые читали
им родители и даже все вместе разучивали разные песенки. Это оказалось настолько интересным
занятием, что и сам Едигей стал захаживать и наблюдать, как все это у них здорово выходило. И
Укубала забегала частенько вроде как по делу, а в действительности чтобы взглянуть на своих
девочек. Умилялся Буранный Едигей. Душа его умилялась. Вот что значит образованные люди,
учителя! Любо смотреть, как они умеют обращаться с детьми, как они сами умеют быть детьми,
оставаясь взрослыми. В такие вечера Едигей старался не мешать, тихо сидел в сторонке. А когда
приходил, то с порога снимал шапку:
— Добрый вечер! Вот и пятый ученик ваш заявился в детсад.
И дети привыкли к его посещениям. Дочурки его были счастливы. При отце они очень
старались. Едигей с Укубалой поочередно топили им печь, чтобы по вечерам в бараке было
теплей и уютней для детворы.