Page 10 - Безумная Евдокия

Торопясь к дяде, Митя вскочил на ходу в кузов грузовика: маленький был, никто не
заметил.
— Кашлять было нельзя... А у меня воспаление легких. Комедия! продолжал Митя.
И выскочил он тоже на ходу, возле станции.
— Чуть было не попал под машину. Которая сзади шла... Вот была бы комедия!
Он, как и Надя, умел подтрунивать над собой. Я знал, что на это способны лишь
хорошие, умные люди.
Выскочив возле станции, Митя начал искать самый короткий путь.
Лекарства и инструменты были зашиты в стареньком ватнике.
— Ватник, к сожалению, не сохранился, — сообщила Евдокия Савельевна.
Девятый класс, который первым Митиной дорогой добрался бы до домика дяди-
невропатолога, должен был получить, как сказал Митя, «приятный сюрприз».
— Ну зачем ты, Митя? Зачем? — кокетливо застеснялась вдруг "безумная
Евдокия". Кокетничала она очень громоздко и неуклюже.
Девятые классы дошли в субботу до той станции, до которой Митя
Калягин добрался когда-то на попутной машине. Расположились на ночлег.
А через несколько часов Оленьки уже не было.
«Не вздумай принести справку!» — предупреждал ее Боря Антохин.
— Пойди, Оленька, — советовала ей и Надюша. — Раз походу придается большое
значение... И школу ты скоро кончаешь. Пойди!
— Но я пропущу занятия по рисунку.
— Все равно пойди.
И она пошла.
Я смотрел на Борю Антохина и мысленно спрашивал: «Почему же на этот раз ты не
уследил за ней, Боря? Мы были бы так тебе благодарны!»
Я вспомнил обо всем этом. А они трое так и стояли за порогом. Мне казалось, что они
стоят уже очень давно. Но прошли всего лишь минуты, потому что передача «С добрым
утром!» была в самом разгаре.
Обернувшись, я впервые за это время увидел Надю. И понял... навсегда понял, что
матери и отцы (даже самые любящие отцы!) все же чувствуют неодинаково. Она не могла
вспоминать, анализировать, взвешивать. Одна мысль вонзилась в нее неожиданно, как
шаровая молния, влетевшая в открытое окно, и сжигала ее изнутри: «Где сейчас Оля?»
Я молчал. Потому что ничей в мире голос утешить ее не мог. Кроме голоса дочери,
если бы он зазвучал на лестнице, в комнате, по телефону.
Она ни к кому не имела претензий, ни на кого не сердилась — для нее ничего не
существовало, кроме вопроса: «Где сейчас Оля?»
— Я позвоню Мите Калягину, — сказала Евдокия Савельевна.
— Зачем? — спросил я.
Не ответив, она переступила порог. Люся и Боря вошли вслед за ней.
Евдокия Савельевна сразу же позвонила Мите и попросила его приехать.
Наш адрес она помнила наизусть, хотя дома у нас никогда не бывала.
— У нее феноменальная память! — слышали мы от Оленьки. — Помнит, кто какого
числа схватил двойку по математике, а сама историчка. И кто сколько дней пропустил,
помнит так же хорошо, как даты великих сражений.
— Значит, вы ей небезразличны, — ответила Надюша.
— Просто ей больше не о чем помнить!
— Женщины, у которых нет личной жизни, часто с утроенной энергией бросаются в
жизнь общественную, — стремясь поддержать Оленьку, сказал я.
— И что же в этом плохого? — спросила Надюша.
Она понимала, что мы с Олей вправе не любить классную руководительницу 9-го "Б".
Понимала, что «безумная Евдокия» изо всех сил старается не только убить веру других в
нашу дочь, но и в ней самой поколебать эту веру. И все же Надя мечтала, чтобы конфликт