Page 30 - Борьба миров

было видно, точно в тумане, как били по воде гигантские члены чудовища, подымая пену и
кучи ила. Металлические щупальцы махали в воздухе словно руки живого существа, и,
несмотря на беспомощную бесцельность этих движений, казалось, что раненый зверь
отчаянно борется в волнах за свое существование. Масса какой-то красно-бурой жидкости
вырывалась шумной струей из машины.
Мое внимание, привлеченное этой картиной, было отвлечено воем, напоминавшим звук
сирены. Человек, стоявший по колено в воде около бечевника, шопотом окликнул меня и
указал рукой назад. Оглянувшись, я увидел остальных четырех марсиан, которые неслись
гигантскими шагами к берегу со стороны Чертси. На этот раз пальба шеппертоновских
пушек не помогла!
Завидев врага, я моментально нырнул, и, задерживая дыхание до последней крайности
и испытывая мучительную боль, я плыл под водой, пока мог. Вода вокруг меня бурлила и с
каждым мгновением становилась горячее. Когда я на секунду высунул голову, чтобы
перевести дыхание, и, откинув с глаз упавшие волосы, осмотрелся, то над водой подымался
крутящийся белый пар, за которым я не мог рассмотреть марсиан. Оглушительный шум
продолжался. Наконец передо мной смутно выступили очертания гигантских серых фигур,
которые сквозь туман казались еще выше. Они прошли мимо меня и двое наклонились над
бьющимися в воде остатками своего товарища.
Третий и четвертый стояли около них в воде. Один был в двухстах ярдах от меня,
другой — ближе к Лэльгему. Они держали высоко над головой свои камеры с тепловым
лучом, и свистящие струи лучей расходились оттуда по всем направлениям.
В воздухе стоял гул от оглушительного, ошеломляющего сочетания звуков, бряцания
боевых машин марсиан, грохота разрушающихся домов, треска и шипения вспыхивающих
изгородей и деревьев, рева и свиста огня. Взлетающие кверху густые клубы черного дыма
смешивались с паром, поднимавшимся от реки, а когда тепловой луч пронесся по
Уэйбриджу, то каждое его прикосновение отмечалось вспышкой белого пламени, вслед за
которым начиналась пляска желтых огненных языков. Ближайшие дома еще стояли
невредимыми, ожидая своей участи, и уныло белели в клубах пара, а за ними бушевал огонь.
С минуту я стоял по грудь в почти кипящей воде, не зная, что мне делать, и без всякой
надежды на спасение. Сквозь пар я видел людей, бывших со мною в воде. Одни из них
пробирались через камыши на берег, точно лягушки, улепетывающие в траве при
приближении человека, а другие — в диком отчаянии метались взад и вперед по бечевнику.
Вдруг я заметил, что белые вспышки теплового луча, перескакивая с места на место,
приближаются ко мне. От их прикосновения дома рассыпались, извергая пламя, а деревья с
ревом превращались в огненные столбы.
Но вот белое пламя запрыгало по бечевнику, слизало бесцельно метавшихся по нем
людей и подошло к воде не более как на пятьдесят ярдов расстояния от того места, где я
стоял. Оно пронеслось поперек реки к Шеппертону, и вода на его пути вздувалась кипящим,
пенящимся пузырем. Я повернул к берегу.
Еще мгновение — и меня накрыло громадной волной, температуры, близкой к точке
кипения. Я вскрикнул от боли и, полуошпаренный, ослепленный, стал через силу плыть к
берегу. Стоило мне ослабеть — и мне бы пришел конец. Беспомощный, беззащитный, я упал,
на виду у марсиан, на широкую открытую, песчаную отмель, которая образует косу при
впадении Уэя в Темзу. Я ожидал только смерти…
Смутно припоминаю, как ярдах в двадцати от моей головы на рыхлый песок вступила
нога марсианина и расшвыряла мелкий гравий. Припоминаю после того долгий промежуток
томительного ожидания, и затем четыре гигантские фигуры, с останками своего товарища на
руках, сперва совсем ясные, а потом постепенно заволакивающиеся пеленою дыма, стали
бесконечно медленно, как мне казалось тогда, удаляться по широкому пространству речных
лугов. И только постепенно у меня проснулось сознание, что я каким-то чудом спасся!

XIII