Page 74 - И дольше века длится день

Вот уж, казалось бы, где только не учили Сабитжана, с самых малых лет по
интернатам, по институтам и по разным курсам повышений. Бедный Казангап все, что
добывал-зарабатывал, отдавал сыну, чтобы не хуже других жилось-былось его
Сабитжану, — а что толку? Знать-то все знает, а никчемный и есть никчемный.
Вот и думалось тогда по пути Едигею, когда они вместе ехали за арбузами да дынями
на Кумбель, что ежели нет лучшего выхода, то стоит Абуталипу Куттыбаеву обосноваться
как следует в Боранлы-Буранном. Хозяйство налаживать свое, скотом обзавестись и
поднимать, сыновей среди сарозеков как сможет и сколько сможет. Правда, учить уму-
разуму он его не стал, но понял из разговора, что и Абуталип к тому склонен, что есть такое
намерение. Интересовался он, как картошкой запастись, где валенки купить на зиму жене да
детям, сам, мол, в сапогах похожу. Да еще расспрашивал, есть ли библиотека в Кумбеле и
дают ли книги на разъезды для пользования.
К вечеру того дня опять же на попутном товарняке вернулись домой с дынями и
арбузами, выделенными орсом для боранлинцев. Дети, конечно, притомились к вечеру, но
были довольны очень. Повидали мир на Кумбеле, игрушек накупили, мороженое ели и
всякое прочее. Да, случилось одно небольшое происшествие в станционной парикмахерской.
Решили подстричь ребят. А когда очередь дошла до Эрмека, тут поднялся такой крик и плач,
что сладу не было никакого с мальчишкой. Умаялись все, а он боится, вырывается, кричит,
отца зовет. Абуталип отошел было в тот момент в магазин рядом. Зарипа не знала, что
делать, и краснела и бледнела от стыда. И все оправдывалась, что от рождения еще ни разу
не стригли ребенка, жалели — уж очень красивые, кудрявые волосы были у малыша. А и в
самом деле, волос рос у Эрмека отменный, густой и вьющийся, в мать пошел, и вообще он
был похож на Зарипу: как вымоют голову и расчешут кудри — одно загляденье.
На что уж пошли, Укубала разрешила подрезать волосы Сауле: вот, мол, смотри,
девочка и то не боится. Это, кажется, возымело какое-то действие, но как только парикмахер
взял в руки машинку, так снова крик и рев, Эрмек вырвался, и тут как раз в дверях появился
Абуталип. Эрмек бросился к отцу. Отец приподнял его и крепко прижал к себе, понял, что не
стоит мучить ребенка.
— Извините, — сказал он парикмахеру. — Как-нибудь в другой раз. Соберемся с духом
и тогда… Не к спеху… В другой раз…

В ходе чрезвычайного заседания особоуполномоченных комиссий на борту авианосца
«Конвенция» по обоюдному согласию сторон на орбитальную станцию «Паритет» пошла
еще одна кодированная радиограмма, предназначенная для передачи паритет-космонавтам
1–2 и 2–1, находящимся на планете внеземной цивилизации, — категорически не
предпринимать никаких действий, находиться на месте до особого указания Обценупра.
Заседание продолжалось по-прежнему при закрытых дверях. Авианосец «Конвенция»
по-прежнему находился на своем месте в Тихом океане, южнее Алеутов, на строго
одинаковом расстоянии по воздуху между Сан-Франциско и Владивостоком.
По-прежнему никто еще в мире не знал, что произошло величайшее межгалактическое
событие — в системе светила Держатель открыта планета внеземной цивилизации, разумные
существа которой предлагали установить контакт с землянами.
На чрезвычайном заседании стороны дебатировали все «за» и «против» столь
необычной и неожиданной проблемы. На столе перед каждым членом комиссий, помимо
прочих подсобных материалов, лежало досье с полным текстом посланий паритет-
космонавтов 1–2 и 2–1. Изучалась каждая мысль, каждое слово документов. Любая деталь,
приводимая как факт устройства разумной жизни на планете Лесная Грудь, рассматривалась
прежде всего с точки зрения возможных последствий, совместимости или несовместимости с
земным опытом цивилизации и с интересами ведущих стран планеты… С такого рода
проблемами еще никому из людей не приходилось сталкиваться. И вопрос требовалось
решать экстренно…
На Тихом океане по-прежнему штормило вполсилы…