Page 74 - Горячий снег

ним Бессонов, и все мигом выпустили его из поля зрения, как только командующий
заговорил о разведке. Все смотрели в направлении зарева, где волнами то возникал, то
опадал неопределенный гул, приносимый порывами ветра.
— Кое-что ясно и без разведки, — сказал Бессонов. — Как думаете, Виталий Исаевич?
— По-моему, тоже, — ответил Веснин. — Более или менее ясно.
— Трудно поверить, товарищ командующий, в неудачу, — негромко проговорил
полковник Деев. — В поиск пошли очень опытные ребята.
Дроздовский стоял выжидательно, так стиснув зубы, что заболели челюсти. Он был
уверен, что генералу, служившему и до войны в кадровой армии, не может быть незнакома
его фамилия, но он, как видно, не нашел нужным спрашивать, имеет ли Дроздовский
отношение к известной в прошлом военной фамилии. А лейтенанты Кузнецов и Давлатян,
оба вытянувшись, объединенные общей ответственностью командиров одной батареи,
солидарно поглядывали на Дроздовского, — предчувствие надвигающегося боя уравнивало,
сближало их невольно. Дроздовский же в те секунды, предполагая и взвешивая все, что
привело командующего армией и командира дивизии на его батарею, не замечал ни
Кузнецова, ни Давлатяна, вместе с тем мысленно говорил себе то, о чем думали и они: «Да,
скоро начнется, может быть, сейчас…».
— Товарищ генерал! — громко заговорил Дроздовский тем особо чеканным голосом, в
котором была непоколебимая готовность выполнить любой приказ. — Разрешите доложить?
Бессонов с прежним вспоминающим выражением оглянулся на стройную, по-
уставному подтянутую, напряженную к действию фигуру молоденького и бледного
лейтенанта, безразлично разрешил:
— Слушаю вас.
— Батарея готова к бою, товарищ генерал!
— К бою? — переспросил Бессонов, не спуская внимательных глаз с Дроздовского. —
В счастливую судьбу верите, лейтенант?
— Я не верю в судьбу, товарищ генерал.
— Вот как? — проговорил Бессонов, вкладывая в эти слова свой смысл, испугавший
Дроздовского непонятным значением. — В ваши годы я верил и в бессмертие… Отдаете себе
отчет, лейтенант, что ваша батарея стоит на танкоопасном направлении, а позади
Сталинград?
— Мы будем здесь до последнего, товарищ генерал! — произнес Дроздовский
убежденно. — Хочу заверить вас, что артиллеристы первой батареи не пожалеют жизни и
оправдают оказанное нам доверие! Мы готовы умереть, товарищ генерал, на этом рубеже!..
— Почему же умереть? — нахмурился Бессонов. — Вместо слова «умереть» лучше
употребить слово «выстоять». Не стоит так решительно готовиться к жертвенности,
лейтенант.
Дроздовский отвечал Бессонову чересчур решительным тоном; слушая его, глядел в
глаза прямо и преданно, как глядят при докладе влюбленные в старшего командира курсанты
в училище. И в то же время он чутко ощутил, что генералу не понравилось что-то в этой его
решительной приготовленности к бою, словно бы не до конца естественной. Однако
полковник Деев довольно-таки поощрительно подмигнул ему, смеживая рыжие ресницы,
член Военного совета Веснин разглядывал Дроздовского с интересом.
— С какой стати вы собрались умирать, товарищ лейтенант? — спросил Веснин, не
очень точно отгадывая причину чрезмерной решимости этого с курсантской выправкой
командира батареи. — Жизнь-то одна, и второй не будет. Верно? Так лучше настроиться
сохраниться, а? По-моему, товарищ лейтенант, смысл каждого боя — это не стать добычей
шести пород могильных червей, что и без борьбы возможно. Бой-то идет против смерти, как
это ни парадоксально. Разве не это истина?
Но лейтенант Дроздовский не лгал и не притворялся. Он давно и прочно внушил себе,
что первый бой много будет значить в его судьбе или станет для него последним. В
возможность своей смерти он не верил, как не верит в нее никто, не побывав на краю жизни,