Page 14 - Хаджи Мурат

и положили на нее Авдеева.
— Ваше благородие, полковник едет, — сказал фельдфебель Полторацкому.
— Ну ладно, распорядись ты, — сказал Полторацкий и, взмахнув плетью, поехал
большой рысью навстречу Воронцову.
Воронцов ехал на своем английском, кровном рыжем жеребце, сопутствуемый
адъютантом полка, казаком и чеченцем-переводчиком.
— Что это у вас? — спросил он Полторацкого.
— Да вот выехала партия, напала на цепь, — отвечал ему Полторацкий.
— Ну-ну, и всё вы затеяли.
— Да не я, князь, — улыбаясь, сказал Полторацкий, — сами лезли.
— Я слышал, солдата ранили?
— Да, очень жаль. Солдат хороший.
— Тяжело?
— Кажется, тяжело, — в живот.
— А я, вы знаете, куда еду? — спросил Воронцов.
— Не знаю.
— Неужели не догадываетесь?
— Нет.
— Хаджи-Мурат вышел и сейчас встретит нас.
— Не может быть!
— Вчера лазутчик от него был, — сказал Воронцов, с трудом сдерживая улыбку
радости. — Сейчас должен ждать меня на Шалинской поляне; так вы рассыпьте стрелков до
поляны и потом приезжайте ко мне.
— Слушаю, — сказал Полторацкий, приложив руку к папахе, и поехал к своей роте.
Сам он свел цепь на правую сторону, с левой же стороны велел это сделать фельдфебелю.
Раненого между тем четыре солдата унесли в крепость.
Полторацкий уже возвращался к Воронцову, когда увидал сзади себя догоняющих его
верховых. Полторацкий остановился и подождал их.
Впереди всех ехал на белогривом коне, в белой черкеске, в чалме на папахе и в
отделанном золотом оружии человек внушительного вида. Человек этот был Хаджи-Мурат.
Он подъехал к Полторацкому и сказал ему что-то по-татарски. Полторацкий, подняв брови,
развел руками в знак того, что не понимает, и улыбнулся. Хаджи-Мурат ответил улыбкой на
улыбку, и улыбка эта поразила Полторацкого своим детским добродушием. Полторацкий
никак не ожидал видеть таким этого страшного горца. Он ожидал мрачного, сухого, чуждого
человека, а перед ним был самый простой человек, улыбавшийся такой доброй улыбкой, что
он казался не чужим, а давно знакомым приятелем. Только одно было в нем особенное: это
были его широко расставленные глаза, которые внимательно, проницательно и спокойно
смотрели в глаза другим людям.
Свита Хаджи-Мурата состояла из четырех человек. Был в этой свите тот Хан-Магома,
который нынче ночью ходил к Воронцову. Это был румяный, с черными, без век, яркими
глазами, круглолицый человек, сияющий жизнерадостным выражением. Был еще
коренастый волосатый человек с сросшимися бровями. Этот был тавлинец Ханефи,
заведующий всем имуществом Хаджи-Мурата. Он вел с собой заводную лошадь с туго
наполненными переметными сумами. Особенно же выделялись из свиты два человека: один
— молодой, тонкий, как женщина, в поясе и широкий в плечах, с чуть пробивающейся русой
бородкой, красавец с бараньими глазами, — это был Элдар, и другой, кривой на один глаз,
без бровей и без ресниц, с рыжей подстриженной бородой и шрамом через нос и лицо, —
чеченец Гамзало.
Полторацкий указал Хаджи-Мурату на показавшегося по дороге Воронцова.
Хаджи-Мурат направился к нему и, подъехав вплоть, приложил правую руку к груди и
сказал что-то по-татарски и остановился. Чеченец-переводчик перевел:
— Отдаюсь, говорит, на волю русского царя, хочу, говорит, послужить ему. Давно