Page 14 - Роковые яйца

— Ах, нет, хи-хи-хэ... — он прекрасно понимает ту скромность, которая составляет
истинное украшение всех настоящих ученых... о чем же говорить... Сегодня есть
телеграммы... В мировых городах, как-то Варшаве и Риге, уже все известно насчет луча. Имя
профессора Персикова повторяет весь мир... Весь мир следит за работой профессора
Персикова затаив дыхание... Но всем прекрасно известно, как тяжко положение ученых в
Советской России. Антр ну суа ди{3}. Здесь никого нет посторонних?.. Увы, здесь не умеют
ценить ученые труды, так вот он хотел бы переговорить с профессором... Одно иностранное
государство предлагает профессору Персикову совершенно бескорыстно помощь в его
лабораторных работах. Зачем здесь метать бисер, как говорится в Священном Писании.
Государству известно, как тяжко профессору пришлось в 19-м и 20-м году во время этой хи-
хи... революции. Ну, конечно, строгая тайна... профессор ознакомит государство с
результатами работы, а оно за это финансирует профессора. Ведь он построил камеру, вот
интересно было бы ознакомиться с чертежами этой камеры...
И тут гость вынул из внутреннего кармана пиджака белоснежную пачку бумажек...
Какой-нибудь пустяк, пять тысяч рублей, например, задатку, профессор может
получить сию же минуту... и расписки не надо... профессор даже обидит полномочного
торгового шефа, если заговорит о расписке.
— Вон!!! — вдруг гаркнул Персиков так страшно, что пианино в гостиной издало звук
на тонких клавишах.
Гость исчез так, что дрожащий от ярости Персиков через минуту и сам уже сомневался,
был ли он, или это галлюцинация.
— Его калоши?! — выл через минуту Персиков в передней.
— Они забыли, — отвечала дрожащая Марья Степановна.
— Выкинуть их вон!
— Куда же я их выкину. Они придут за ними.
— Сдать их в домовой комитет. Под расписку. Чтоб не было духу этих калош! В
комитет! Пусть примут шпионские калоши!..
Марья Степановна, крестясь, забрала великолепные кожаные калоши и унесла их на
черный ход. Там постояла за дверью, а потом калоши спрятала в кладовку.
— Сдали? — бушевал Персиков.
— Сдала.
— Расписку мне.
— Да, Владимир Ипатьич. Да неграмотный же председатель!..
— Сию. Секунду. Чтоб. Была. Расписка. Пусть за него какой-нибудь грамотный сукин
сын распишется!
Марья Степановна только покрутила головой, ушла и вернулась через четверть часа с
запиской:
«Получено в фонд от проф. Персикова 1 (одна) па кало. Колосов».
— А это что?
— Жетон-с.
Персиков жетон истоптал ногами, а расписку спрятал под пресс. Затем какая-то мысль
омрачила его крутой лоб. Он бросился к телефону, вытрезвонил Панкрата в институте и
спросил у него: «Все ли благополучно?» Панкрат нарычал что-то такое в трубку, из чего
можно было понять, что, по его мнению, все благополучно. Но Персиков успокоился только
на одну минуту. Хмурясь, он уцепился за телефон и наговорил в трубку такое:
— Дайте мне эту, как ее, Лубянку. Мерси... Кому тут из вас надо сказать... у меня тут
какие-то подозрительные субъекты в калошах ходят, да... Профессор IV университета
Персиков...
Трубка вдруг резко оборвала разговор. Персиков отошел, ворча сквозь зубы какие-то

{3}
Между нами (от фр. entre nous soit-dit).