Page 20 - Похождения бравого солдата Швейка

Но несчастный отец скаута всё-таки не мог успокоиться.
— Что я наделал! — причитал он. — Погубил свою репутацию!
— Это уж как пить дать, — подтвердил Швейк со свойственной ему
откровенностью. — После того, что случилось, ваша репутация погублена на всю жизнь.
Ведь если об этой истории напечатают в газетах, то кое-что к ней прибавят и ваши знакомые.
Это уже в порядке вещей, лучше не обращайте внимания. Людей с подмоченной репутацией
на свете, пожалуй, раз в десять больше, чем с незапятнанной. Это сущая ерунда.
В коридоре раздались грузные шаги, в замке загремел ключ, дверь отворилась, и
полицейский вызвал Швейка.
— Простите, — рыцарски напомнил Швейк. — Я здесь только с двенадцати часов дня,
а этот господин с шести утра. Я особенно не тороплюсь.
Вместо ответа сильная рука выволокла его в коридор, и дежурный молча повёл Швейка
по лестницам на второй этаж.
В комнате за столом сидел бравый толстый полицейский комиссар. Он обратился к
Швейку:
— Так вы, значит, и есть Швейк? Как вы сюда попали?
— Самым простым манером, — ответил Швейк. — Я пришёл сюда в сопровождении
полицейского, потому как мне не понравилось, что из сумасшедшего дома меня выкинули
без обеда. Я им не уличная девка.
— Знаете что, Швейк, — примирительно сказал комиссар, — зачем нам с вами
ссориться здесь, на Сальмовой улице? Не лучше ли будет, если мы вас направим в
полицейское управление?
— Вы, как говорится, являетесь господином положения, — с удовлетворением ответил
Швейк. — А пройтись вечерком в полицейское управление — совсем не дурно — это будет
небольшая, но очень приятная прогулка.
— Очень рад, что мы с вами так легко договорились, — весело заключил полицейский
комиссар. — Договориться — самое разлюбезное дело. Не правда ли, Швейк?
— Я тоже всегда очень охотно советуюсь с другими, — ответил Швейк. — Поверьте,
господин комиссар, я никогда не забуду вашей доброты.
Учтиво поклонившись, Швейк спустился с полицейским вниз, в караульное
помещение, и через четверть часа его уже можно было видеть на углу Ечной улицы и
Карловой площади в сопровождении полицейского, который нёс под мышкой объёмистую
4
книгу с немецкой надписью: «Arestantenbuch».
На углу Спаленой улицы Швейк и его конвоир натолкнулись на толпу людей,
теснившихся перед объявлением.
— Это манифест государя императора об объявлении войны, — сказал Швейку
конвоир.
— Я это предсказывал, — бросил Швейк. — А в сумасшедшем доме об этом ещё
ничего не знают, хотя им-то, собственно, это должно быть известно из первоисточника.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил полицейский.
— Ведь там много господ офицеров, — объяснил Швейк.
Когда они подошли к другой кучке, тоже толпившейся перед манифестом, Швейк
крикнул:
— Да здравствует император Франц-Иосиф! Мы победим!
Кто-то в этой восторженной толпе одним ударом нахлобучил ему на уши котелок, и в
таком виде на глазах у сбежавшегося народа бравый солдат Швейк вторично проследовал в
ворота полицейского управления.
— Эту войну мы безусловно выиграем, ещё раз повторяю, господа! — С этими словами
Швейк расстался с провожавшей его толпой.

4 Книга записи арестованных (нем.)