Page 63 - Вино из одуванчиков

нибудь его услыхать…

В полумраке большой нос полковника Фрилея чуть просвечивал,
словно белая фарфоровая чашка, в которую налили очень слабого и чуть
теплого апельсинового чая.
— Он заснул? — спросил наконец Дуглас.
— Нет, — ответил Чарли. — Просто перезаряжает свои батареи.
Полковник дышал часто и неглубоко, как будто запыхался от долгого
бега. Потом он открыл глаза.
— Да, сэр? — восторженно сказал Чарли.
— Здравствуй, Чарли! — И полковник недоуменно улыбнулся
остальным ребятам.
— Это Дуглас, а вот это — Джон, — сказал Чарли.
— Рад познакомиться, мальчики. Мальчики поздоровались.
— Но где же… — начал снова Дуглас.
— Ох и дурак же ты! — Чарли ткнул Дугласа в бок, потом повернулся
к полковнику: — Вы говорили, сэр…
— Я что-то говорил? — пробормотал старик.
— Про войну Севера и Юга, — вполголоса подсказал Джон Хаф. —

Он ее помнит?
— Помню ли я гражданскую войну? — встрепенулся полковник. — Ну
еще бы! — Голос его задрожал, и он снова закрыл глаза. — Все, все помню,
вот только… на чьей же стороне я сражался?
— А какого цвета у вас был мундир?.. — спросил Чарли.
— Цвета начинают путаться, — прошептал полковник. — Они
тускнеют. Я вижу рядом солдат, но уже давно не помню, какие на них
шинели и кепи — серые или синие. Я родился в штате Иллинойс, учился в
Вирджинии, женился в Нью-Йорке, дом построил в Теннесси, а теперь, под
конец жизни, слава богу, опять здесь, в Гринтауне. Теперь вы понимаете,
почему у меня все цвета перепутались?
— Но ведь вы помните, по какую сторону гор дрались? — Чарли

говорил совсем тихо. — Солнце вставало справа от вас или слева? Вы шли
к Канаде или к Мексике?
— Иногда солнце вроде бы вставало со стороны моей здоровой руки,
правой, а иногда — из-за левого плеча. И шли мы то туда, то сюда. Тому
теперь уж лет семьдесят. За такой долгий срок немудрено и позабыть, с
какой стороны всходило солнце.
— Ну а победы вы какие-нибудь помните? Выиграли же вы хоть какое-
нибудь сражение?
— Нет, не припомню, — словно откуда-то издалека прозвучал голос