Page 64 - Вино из одуванчиков

старого полковника. — Никто никогда ничего не выигрывает. В войне

вообще не выигрывают, Чарли. Все только и делают, что проигрывают, и
кто проиграет последним, просит мира. Я помню лишь вечные проигрыши,
поражение и горечь, а хорошо было только одно — когда все кончилось.
Вот конец — это, можно сказать, выигрыш, Чарльз, но тут уж пушки ни
при чем. Хотя вы-то, конечно, не про такие победы хотели услыхать,
правда?
— Антайтем, — сказал Джон Хаф. — Спроси его про Антайтем.
— Я там был.
У мальчиков заблестели глаза.
— Булл Ран, спроси его про Булл Ран…
— Я там был, — очень тихо сказал полковник.
— А как насчет Шайло?
— Я всю жизнь его вспоминаю и говорю себе: стыд и срам, что такое
красивое название сохранилось только в старой военной хронике.
— Ну, значит, про Шайло. А форт Самтер?
— Я видел там первые клубы порохового дыма, — мечтательно сказал
полковник. — Многое приходит на память, очень многое… Помню песни:

«На Потомаке нынче тихо, солдаты мирно спят; под осеннею луною
палатки их блестят…» Помню, помню и дальше: «На Потомаке нынче тихо,
лишь плещет волна; часовым убитым не встать ото сна…» А когда они
капитулировали, мистер Линкольн вышел на балкон Белого дома и
попросил оркестр сыграть «Будьте на страже…» А потом одна леди из
Бостона как-то ночью сочинила песню, которая будет жить тысячу лет:
«Видели мы воочию — господь наш нисходит с неба; он попирает
лозы, где зреют гроздья гнева…» По ночам я, сам не знаю отчего, начинаю
шевелить губами и пою про себя:
«Слава вам, слава, воины Дикси! Стойте на страже родных
побережий…» и «Когда герои наши с победой возвратятся, их увенчают
лавры, их встретит гром оваций…» Сколько песен! Их пели обе стороны,

ночной ветер относил их то на юг, то на север… «Мы идем, отец наш,
Авраам, триста тысяч воинов идут», «Станем лагерем, ребята, разобьем
палатки…», «Ура, ура, несем свободы знамя…»
Голос старого вояки постепенно затих.
Мальчики долго не шевелились. Потом Чарли повернулся к Дугласу и
спросил:
— Ну что, да или нет?
Дуглас два раза шумно вздохнул и ответил:
— Конечно, да. Полковник открыл глаза.