Page 61 - Вино из одуванчиков

— Дайте-ка мне вспомнить… — Старик невнятно забормотал, голос

его словно уносился вдаль, над безмятежными водами тихого озера… —
Дайте-ка мне вспомнить…
Мальчики ждали.
Полковник глубоко вздохнул, еще помедлил…
— Первое октября десятого года, тихий прохладный осенний вечер,
театр варьете в Бостоне… Да, так оно и было. Народу — битком, и все
ждут. Оркестр, трубы, занавес! Чин Линсу, великий восточный маг и
чародей! Вот он, на сцене. А вот я, в середине первого ряда. Он кричит:
«Фокус с пулей! Кто хочет попробовать?» Мой сосед встает и идет к сцене.
«Осмотрите ружье, — говорит Чин Линсу. — Теперь пометьте пулю. Вот
так. Теперь стреляйте меченой пулей из этого самого ружья прямо мне в
лицо, а я буду стоять на другом конце сцены и поймаю пулю зубами!»
Полковник Фрилей перевел дух и умолк.
Дуглас глядел на него во все глаза, изумленный и зачарованный. Джон
Хаф и Чарли совсем оцепенели. Старик снова заговорил, он сидел
неподвижно, точно каменный, только губы шевелились.
— «Готовься, целься, пли!» — кричит Чин Линсу. Трах! Гремит ружье.

Трах! Чин Линсу вскрикивает, шатается, падает, лицо залито кровью. Шум,
гам, ад кромешный, все вскакивают на ноги. Что-то неладно с ружьем. Кто-
то говорит: «Мертв». И верно. Мертв. Ужасно, ужасно… Никогда не
забуду… Лицо точно алая маска, занавес быстро опускается, женщины
плачут… Девятьсот десятый год… Бостон… Театр варьете… Бедняга…
Бедняга…
Полковник Фрилей медленно открывает глаза.
— Бог ты мой, полковник, — говорит Чарли. — Вот уж здорово так
здорово. А теперь хорошо бы про Поуни Билла.
— Про Поуни Билла?
— Вы тогда еще были в прериях, давно, в восемьсот семьдесят
пятом…

— Поуни Билл… — Полковник ощупью двигался во тьме. — Тысяча
восемьсот семьдесят пятый… Да, мы с Поуни Биллом ждем на пригорке, в
самом сердце прерии… «Шш-ш, — говорит Поуни Билл. — Слушай!»
Прерия — как огромная сцена, все готово, пора начинаться грозе. Раскат
грома. Сначала глухой. Еще раскат. На этот раз ближе, громче. И во всю
ширь прерии, насколько хватает глаз, надвигается зловещая бурая туча,
полная черных молний, — стелется низко-низко, миль пятьдесят в ширину,
миль пятьдесят в длину, миля в высоту и всего на дюйм от земли. А я стою
на пригорке и кричу: «Господи, помилуй!» Земля бьется, точно