Page 66 - Вино из одуванчиков

И всю остальную дорогу домой они называли Дугласа Дорой.

Том проснулся далеко за полночь и увидел, что Дуглас поспешно
пишет что-то в своем блокноте при свете карманного фонарика.
— Дуг, что случилось?
— Как что? Все случилось! Я подсчитываю свои удачи, Том. Вот
смотри: Машина счастья не получилась, так? Но мне наплевать, у меня все
равно целый год уже расписан. Если надо побегать по главным улицам
Гринтауна, чтобы поглядеть вокруг и подсмотреть, что делается в мире, у
меня есть трамвай. А если надо покрутиться где-нибудь по окраинам —
стучусь к мисс Роберте и мисс Ферн, они заряжают батареи своего
электрического автомобильчика — и поехали! Надо побегать по проулкам
или перепрыгнуть через забор и посмотреть, что там делается, за заборами,
за домами, за садами, — пожалуйста, на то есть новехонькие теннисные
туфли. Значит, так: туфли. Зеленый автомобильчик и трамвай. Чего мне еще
надо? Но и это не все, Том. Слушай: я хочу пробраться в такое место, куда
никому другому не пробраться, никто до этого и не додумается. Если я
отправлюсь в тысяча восемьсот девяностый год, потом перескочу в тысяча

восемьсот семьдесят пятый, а потом — в тысяча восемьсот шестидесятый,
я как раз поспею на экспресс полковника Фрилея! Вот слушай, что я про
это пишу: «Может быть, старики никогда не были детьми, хоть миссис
Бентли и спорит, но маленькие они были или большие, а кто-нибудь из них
наверняка стоял у Аппоматокса летом тысяча восемьсот шестьдесят пятого
года». И у таких зрение — как у индейцев, и они видят назад много дальше,
чем мы с тобой когда-нибудь увидим вперед.
— Звучит здорово. Дуг. А что это значит? Дуглас продолжал писать.
— Это значит, что они — настоящие путешественники, нам с тобой
нипочем с ними не сравниться. Если уж очень повезет, мы сможем
путешествовать лет сорок, ну пятьдесят, а для них это пустяки. Вот кто
ездит девяносто лет, девяносто пять, сотню, тот самый настоящий

путешественник.
Фонарик мигнул и погас.
Братья тихо лежали в лунном свете.
— Том, — шепнул Дуглас. — Мне непременно надо испробовать все
эти пути. Увидеть все, что только можно. Но главное — мне надо навещать
полковника Фрилея хоть раз в неделю, а может, и два, и три раза. Он лучше
всех других Машин. Он говорит, а ты знай слушай. И чем больше он
говорит, тем больше хочется присмотреться ко всему, что есть вокруг, и
все-все разглядеть, все, что можно. Он говорит — ты, мол, едешь в таком