Page 69 - Вино из одуванчиков

— Чайку прямо с ледника? Спасибо, с удовольствием выпью.

В тишине слышно было, как он глотал прохладительное питье. Потом
уставился на старушек, точно доктор, который с помощью своего круглого
зеркала заглядывает вам в глаза, в нос и в горло.
— Уважаемые дамы, обе вы — весьма энергичные особы. Это сразу
видно. Восемьдесят лет для вас — чистые пустяки! (Он пренебрежительно
щелкнул пальцами.) Но имейте в виду: настанут трудные времена, вам
будет некогда, ужасно некогда, и вам понадобится друг; друг в беде —
истинный друг, не так ли? И этим другом станет для вас двухместная
Зеленая машина!
И он устремил сверкающий взор на свой удивительный товар — глаза
у него тоже были зеленые, стеклянные, точно у чучела лисы. Машина
блестела на солнце, новенькая, еще пахнущая краской, и ждала их; удобная,
уютная, точно козетка из гостиной, поставленная на колеса.
— В ней спокойно, как на пуховой перине. — Его дыханье мягко
касалось их лиц. — Послушайте. Ни звука, ни шороха! Все электрическое.
Надо только каждый вечер перезаряжать батареи у себя в гараже.
— А вдруг она… то есть… — Младшая сестра отпила глоток ледяного

чая. — А не может она убить нас током?
— Совершенно исключено!
Он кинулся в машину, улыбаясь во весь рот, зубы его сверкали; когда
поздно вечером возвращаешься домой, так улыбается навстречу реклама
зубного порошка.
— В гости, на чашку чая! — Машина описала грациозный круг, точно
тур вальса. — В клуб, поиграть в бридж. Провести вечер с друзьями. На
праздник. На званый обед. На день рождения. На завтрак «Дочерей
американской революции». — Машина упорхнула, с мягким рокотом
покатила прочь, точно готовая скрыться навсегда, но тут же неслышно
развернулась на своих резиновых шинах и подкатила к крыльцу.
Коммивояжер сидел гордый тем, что так прекрасно понимает женскую

натуру. — Управлять ею легко. Трогается с места и тормозит изящно и
бесшумно. Не требует водительских прав. В жаркие дни ее продувает
ветерком. Да что говорить — не машина, а мечта! — Машина скользила
мимо крыльца, взад и вперед, а он сидел, закинув голову, самозабвенно
закрыв глаза, напомаженные волосы его развевались по ветру.
Потом он устало и почтительно взошел по ступеням на веранду, держа
панаму в руке, оглянулся и посмотрел на машину, блистательно
выдержавшую все испытания, как смотрит верующий на алтарь с детства
знакомой церкви.