Page 11 - Путешествие из Петербурга в Москву

что было посуше положив под голову, на лавке скоро заснул. Но постеля моя была не пуховая,
долго нежиться не позволила. Проснувшись, услышал я шепот. Два голоса различить я мог,
которые между собою разговаривали.
– Ну, муж, расскажи-тка, – говорил женский голос.
– Слушай, жена. Жил-был…
– И подлинно на сказку похоже; Да как же сказке верить? – сказала жена вполголоса,
зевая ото сна. – Поверю ли я, что были Полкан, Бова или Соловей Разбойник.
– Да кто тебя толкает в шею, верь, коли хочешь. Но то правда, что в старину силы
телесное были в уважении и что силачи оные употребляли во зло.
Вот тебе Полкан. А о Соловье Разбойнике читай, мать моя, истолкователей русских
древностей. Они тебе скажут, что он Соловьем назван красноречия своего ради. Не перебивай
же моей речи. Итак, жил-был где-то государев наместник. В молодости своей таскался по
чужим землям, выучился есть устерсы 27 и был до них великий охотник. Пока деньжонок
своих мало было, то он от охоты своей воздерживался, едал по десятку, и то когда бывал в
Петербурге. Как скоро полез в чины, то и число устерсов на столе его начало прибавляться. А
как попал в наместники и когда много стало у него денег своих, много и казенных в
распоряжении, тогда стал он к устерсам как брюхатая баба. Спит и видит, чтобы устерсы
кушать.
Как пора их приходит, то нет никому покою. Все подчиненные становятся учениками.
Но во что бы то ни стало, а устерсы есть будет.
В правление посылает приказ, чтобы наряжен был немедленно курьер, которого он
имеет в Петербург отправить с важными донесениями. Все знают, что курьер поскачет за
устерсами, но куда ни вертись, а прогоны выдавай. На казенные денежки дыр много. Гонец,
снабженный подорожною, прогонами, совсем готов, в куртке и чикчерах 28 явился пред его
высокопревосходительство.
„Поспешай, мой друг, – вещает ему унизанный орденами, – поспешай, возьми сей пакет,
отдай его в Большой Морской“.
„Кому прикажете?“
„Прочти адрес“.
„Его… его…“
„Не так читаешь“.
„Государю моему гос…“
„Врешь… господину Корзинкину, почтенному лавошнику, в С. – Петербурге, в Большой
Морской“.
„Знаю, ваше высокопревосходительство“.
„Ступай же, мой друг, и как скоро получишь, то возвращайся поспешно и нимало не
медли; я тебе скажу спасибо не одно“.
И ну-ну-ну, ну-ну-ну; по всем по трем, вплоть до Питера, к Корзинкину прямо на двор.
„Добро пожаловать. Куды какой его высокопревосходительство затейник, из-за тысячи
верст шлет за какою дрянью. Только барин добрый. Рад ему служить. Вот устерсы, теперь
лишь с биржи. Скажи, не меньше ста пятидесяти бочка, уступить нельзя, самим пришли
дороги. Да мы с его милостию сочтемся“.
Бочку взвалили в кибитку; поворотя оглобли, курьер уже опять скачет; успел лишь зайти
в кабак и выпить два крючка 29 сивухи.

27 Устерсы – устрицы. Вся нижеследующая история весьма напоминает причуды вельможи Г. А. Потемкина
фаворита Екатерины II.

28 Чикчеры – обтягивающие гусарские брюки.

29 Крючок – чарка.