Page 101 - Собор Парижской Богоматери

рыцарь добился для сына наследования после него этой должности, и вот уже два года, как
имя дворянина Жака д'Эстутвиля красуется рядом с именем отца во главе списка постоянных
членов парижского городского суда. Редкая и безусловно необычная милость! Правда, Робер
д'Эстутвиль был храбрым воином, он мужественно поднял рыцарское знамя против Лиги
общественного блага и преподнес королеве в день ее вступления в Париж, в 14… году,
великолепного сахарного оленя. К тому же он был в наилучших отношениях с мессиром
Тристаном Отшельником, председателем королевского суда.
Счастливо и привольно текла жизнь мессира Робера. Во-первых, он получал очень
большое жалованье, к которому прибавлялись, точно лишние тяжелые гроздья в его
винограднике, доходы с канцелярий при гражданских и уголовных судах всего судебного
округа, затем доходы с гражданских и уголовных дел, разбиравшихся в нижних судебных
залах Шатле, не считая мелких сборов с мостов Мант и Корбейль, налогов со сборщиков
винограда, меряльщиков дров и весовщиков соли.
Прибавьте к этому удовольствие разъезжать по городу в сопровождении целой свиты
общинных старост и квартальных надзирателей, одетых в платье наполовину красного,
наполовину коричневого цвета, и красоваться среди них своим мундиром и шлемом, помятым
в битве при Монлери, изображения которых вы еще и сейчас можете видеть на его гробнице в
Вальмонтанском аббатстве в Нормандии. А кроме того, разве плохо иметь в полном
подчинении городскую стражу, привратника и караул Шатле, двух членов суда Шатле,
auditores Castflleti, шестнадцать комиссаров шестнадцати кварталов, тюремщика Шатле,
четырех ленных сержантов, сто двадцать конных сержантов, сто двадцать
сержантов-жезлоносцев, начальника ночного дозора со всеми его подчиненными? А разве это
пустяки – вершить правосудие, разрешать все гражданские и уголовные дела, иметь право
привода, право выставлять к позорному столбу и вешать, не считая права разбирательства
мелких дел в первой инстанции (in. prima instantia, как сказано в хартиях) в парижском
виконтстве, которому в знак особого почета пожаловали семь дворянских судебных округов?
Можно ли вообразить себе что-нибудь более приятное, чем чинить суд и расправу, как это
ежедневно делал мессир д'Эстутвиль, заседая в Гран-Шатле, под сенью широких и
приземистых сводов эпохи Филиппа-Августа? А какое удовольствие возвращаться
ежевечерне в свой очаровательный домик на Галилейской улице, за оградой королевского
дворца, полученный им в приданое за женой, Амбруазой де Лоре, и отдыхать там от трудов,
состоявших в том, что он обрекал какого-нибудь горемыку на ночевку в «хижинке» на
Живодерной улице, которой судьи и общинные старосты Парижа обычно пользовались как
тюрьмой, а «таковая имела одиннадцать футов в длину, семь футов четыре дюйма в ширину и
одиннадцать футов в вышину»! 77
Мессир Робер д'Эстутвиль властвовал не только в судебном ведомстве по праву прево и
виконта парижского, но запускал глаза и зубы в дела верховного королевского суда. Не было
ни одного сколько-нибудь высокопоставленного лица, которое, прежде чем достаться палачу,
не прошло бы через его руки. Это он отправился за герцогом Немурским в Бастилию к
Сент-Антуанскому предместью, чтобы доставить его оттуда на площадь Главного рынка, и за
г-ном Сен-Поль, чтобы доставить его на Гревскую площадь, причем последний кричал и
отбивался, к великому удовольствию господина прево, который недолюбливал господина
коннетабля.
Всего этого, конечно, было более чем достаточно, чтобы сделать жизнь человека
счастливой и блистательной и чтобы впоследствии обеспечить ему поучительную страничку в
той любопытной истории парижских прево, из которой можно узнать, что Удард де Вильнев
имел собственный дом на Мясницкой улице, что Гильом де Ангаст купил Большую и Малую
Савойю, что Гильом Тибу завещал монахиням общины святой Женевьевы свои дома на улице
Клопен, что Гюг Обрио проживал в гостинице Дикобраза, и много других бытовых

77 Отчеты по управлению государственным имуществом, 1383 г. (Прим. автора.)