Page 222 - Собор Парижской Богоматери

ступенях паперти, с громом пушечного выстрела отскочила на мостовую, перешибая по пути
ноги оборванцев в толпе, бросившейся во все стороны с криками ужаса. В мгновение ока
прилегавшая к паперти часть площади опустела. Взломщики, хотя и защищаемые глубокими
сводами портала, бросили дверь, и даже сам Клопен отступил на почтительное расстояние от
собора.
– Ну и счастливо же я отделался! – воскликнул Жеан. – Я слышал, как она просвистела,
клянусь чертовой башкой! Зато она погубила душу Пьера Душегуба!
Невозможно описать, в какое изумление и ужас повергло бродяг это бревно. Некоторое
время они стояли, вглядываясь в небо, приведенные в большее замешательство этим куском
дерева, нежели двадцатью тысячами королевских стрелков.
– Сатана! – пробурчал герцог египетский. – Тут пахнет колдовством!
– Наверное, луна сбросила на нас это полено, – сказал Андри Рыжий.
– К тому же, говорят, луна в дружбе с Пречистой девой! – сказал Франсуа Шантепрюн.
– Тысяча пап! – воскликнул Клопен – Все вы дураки! – Но как объяснить падение
бревна, он и сам не знал.
На высоком фасаде церкви, до верха которого не достигал свет факелов, ничего нельзя
было разглядеть. Увесистая дубовая балка валялась на мостовой; слышались стоны
несчастных, которые, первыми попав под ее удар, распороли себе животы об острые углы
каменных ступеней.
Наконец, когда волнение улеглось, король Алтынный нашел толкование, показавшееся
его товарищам вполне допустимым:
– Чертова пасть! Неужели попы вздумали обороняться? Тогда грабить их! Грабить!
– Грабить! – повторила с бешеным ревом толпа. Вслед за тем раздался залп из мушкетов
и самострелов по фасаду собора.
Мирные обитатели соседних домов проснулись Распахнулись окна, из них высунулись
головы в ночных колпаках и руки, державшие зажженные свечи.
– Стреляйте по окнам! – скомандовал Клопен.
Окна тотчас же захлопнулись, и бедные горожане, еле успев бросить испуганный взгляд
на это грозное зрелище, освещенное мерцающим пламенем факелов, вернулись, обливаясь
холодным потом, к своим супругам, вопрошая себя, не справляют ли нынче ведьмы на
Соборной площади шабаш, или же это нападение бургундцев, как в 64-м году. Мужчинам уже
чудился разбой, женщинам – насилие. И те и другие дрожали от страха.
– Грабить! – повторяли арготинцы. Но приблизиться они не решались. Они глядели то на
церковь, то на дубовую балку. Бревно лежало неподвижно. Здание хранило спокойный и
нежилой вид, но что-то непонятное сковывало бродяг.
– За работу, взломщики! – крикнул Труйльфу. – Высаживайте дверь!
Никто не шевельнулся.
– Чертовы борода и пузо! – возмутился Клопен. – Ну и мужчины! Испугались балки!
Взломщик постарше обратился К нему:
– Командир! Нас задерживает не балка, а дверь с железными полосами. Клещами с ней
ничего не сделаешь.
– Что же вам нужно, чтобы ее высадить? – спросил Клопен.
– Да надо бы таран.
Король Алтынный смело подбежал к страшному бревну и поставил на него ногу.
– Вот вам таран! – воскликнул он. – Вам посылают его сами каноники! С насмешливым
видом поклонившись в сторону церкви, он добавил: – Спасибо, отцы каноники!
Эта выходка произвела хорошее впечатление. Чары дубовой балки были разрушены.
Бродяги воспрянули духом; вскоре тяжелая балка, подхваченная, как перышко, двумя сотнями
сильных рук, с яростью ринулась на массивную дверь. При тусклом свете, который
отбрасывали на площадь факелы, длинное бревно, поддерживаемое мужчинами, бежавшими,
казалось чудовищным тысяченогим зверем, который, пригнув голову, бросается на каменного
великана.