Page 1 - Темные аллеи

Иван Алексеевич Бунин
Собрание сочинений в девяти томах

Том 7. Рассказы 1931-1952. Темные аллеи

Темные аллеи

Часть первая

Темные аллеи

В холодное осеннее ненастье, на одной из больших тульских дорог, залитой дождями и
изрезанной многими черными колеями, к длинной избе, в одной связи которой была казенная
почтовая станция, а в другой частная горница, где можно было отдохнуть или переночевать,
пообедать или спросить самовар, подкатил закиданный грязью тарантас с полуподнятым
верхом, тройка довольно простых лошадей с подвязанными от слякоти хвостами. На козлах
тарантаса сидел крепкий мужик в туго подпоясанном армяке, серьезный и темноликий, с
редкой смоляной бородой, похожий на старинного разбойника, а в тарантасе стройный старик
военный в большом картузе и в николаевской серой шинели с бобровым стоячим воротником,
еще чернобровый, но с белыми усами, которые соединялись с такими же бакенбардами;
подбородок у него был пробрит и вся наружность имела то сходство с Александром II, которое
столь распространено было среди военных в пору его царствования; взгляд был тоже
вопрошающий, строгий и вместе с тем усталый.
Когда лошади стали, он выкинул из тарантаса ногу в военном сапоге с ровным
голенищем и, придерживая руками в замшевых перчатках полы шинели, взбежал на крыльцо
избы.
— Налево, ваше превосходительство, — грубо крикнул с козел кучер, и он, слегка
нагнувшись на пороге от своего высокого роста, вошел в сенцы, потом в горницу налево.
В горнице было тепло, сухо и опрятно: новый золотистый образ в левом углу, под ним
покрытый чистой суровой скатертью стол, за столом чисто вымытые лавки; кухонная печь,
занимавшая дальний правый угол, ново белела мелом; ближе стояло нечто вроде тахты,
покрытой пегими попонами, упиравшейся отвалом в бок печи; из-за печной заслонки сладко
пахло щами — разварившейся капустой, говядиной и лавровым листом.
Приезжий сбросил на лавку шинель и оказался еще стройнее в одном мундире и в
сапогах, потом снял перчатки и картуз и с усталым видом провел бледной худой рукой по
голове — седые волосы его с начесами на висках к углам глаз слегка курчавились, красивое
удлиненное лицо с темными глазами хранило кое-где мелкие следы оспы. В горнице никого не
было, и он неприязненно крикнул, приотворив дверь в сенцы:
— Эй, кто там!
Тотчас вслед за тем в горницу вошла темноволосая, тоже чернобровая и тоже еще
красивая не по возрасту женщина, похожая на пожилую цыганку, с темным пушком на
верхней губе и вдоль щек, легкая на ходу, но полная, с большими грудями под красной
кофточкой, с треугольным, как у гусыни, животом под черной шерстяной юбкой.
— Добро пожаловать, ваше превосходительство, — сказала она. — Покушать изволите
или самовар прикажете?
Приезжий мельком глянул на ее округлые плечи и на легкие ноги в красных
поношенных татарских туфлях и отрывисто, невнимательно ответил:
— Самовар. Хозяйка тут или служишь?
— Хозяйка, ваше превосходительство.
— Сама, значит, держишь?
— Так точно. Сама.
— Что ж так? Вдова, что ли, что сама ведешь дело?