Page 307 - О чем шелестит бамбук

И я поехал в Третьяково, где группа остановилась на
последнюю ночевку. Но предварительно все же заскочил
домой – принять душ и переодеться. Матери не было, и
поминутно дергаясь, как бы не вернулась, я по-быстро-
му перекусил, покидал в рюкзак чистые вещи и положил
на кухонный стол записку: «Был. Буду. Обнимаю. Сын».
В Третьяково приехал уже затемно. Квадроцикл оста-
вил в проулке, соседнем тому, где стоял дачный дом, сня-
тый Курило-японским центром под туристов. Я крался
в темноте, предвкушая, каким сюрпризом будет мое по-
явление. Учитывая, что Айна в последнее время как-то
с прохладцей меня встречала, я намеревался продемон-
стрировать максимум добродушия и вновь наполнить
теплом наши сложные отношения.
В доме горели свечи, и я увидел в окно Изуми, скло-
нившуюся над столом, – она читала, и Виталика, кото-
рый лежал на диване и разглядывал потолок. Больше
никого. Я обошел дом, поднялся по склону к соседней
даче, оттуда хорошо видно окно второго этажа. Зачем я
это сделал, почему не открыл дверь и не крикнул с поро-
га, как собирался: «Всем привет!» – не знаю.
Теперь я стою и смотрю сквозь оконное стекло прямо
на Айну и Костика. Время замедляется, будто давая мне
шанс не только увидеть, но и успеть осмыслить все, что
происходит перед моими глазами. Вот она прислонилась
к стенке, а он нависает над ней, упираясь руками в до-
ски. Я не слышу, что говорит Иваницкий, но Айна вдруг
заливается румянцем и опускает глаза. Тогда Костик ох-
ватывает ее лицо своими ручищами и целует в губы –
долго и так осторожно, что мне ясно: этот поцелуй у них
первый. И она не отстраняется, не бьет его по морде,

305