Page 151 - И жили люди на краю

148
всё, прибрел туда, куда сердце вело, и если смерть побывала
здесь, то и его конец – здесь, возле Луши. Еще сделал несколько
шагов и – какая радость! – сверкнули окна, но тут же увидел над
крышей белый флаг с красным кругом-солнцем посередине...
Гурей ворохнулся, вздыхая:
– Эх, вспоминки, вспоминки.

ПОД ОГНЕМ СВОИХ ОРУДИЙ

Лейтенант Тимофеев обратился к командиру роты с
просьбой: разрешить его взводу перейти государственную
границу. У Ромашова в горле уже было едко от махры. Он
сплюнул.
– Тебе денька три в госпитале полежать бы.
– Я не мог. Всю жизнь упрекал бы себя, что не пролил кровь
за освобождение... Вернулся с войны со шрамом от аппендицита.
Позорище!
– Раз удрал, воевать будешь. Только не хорохорься: пусть
не боевая, но все же дырка в животе.
Тимофеев ответил, что он совершенно не ощущает боли,
может бегать и ползать и хочет первым пересечь границу;
Ромашов фонариком посветил на циферблат часов и сказал:
– Через пятнадцать минут. Иди.
– Есть! – благодарно вскрикнул Тимофеев и побежал к
своему взводу.
Ромашов позавидовал: человек искренне-горячо рвётся в
бой, и на самом деле примет смерть с улыбкой, не пожалеет. Что
это? Ведь он умный, начитанный, пишет стихи – может, даже
талантливый. Ромашову казалось: в большинстве своем люди в
глубине души, в подсознании не верят, что о них о каждом –
останется в народе память. Но хочется, чтоб осталась, если