Page 146 - И жили люди на краю

143
встрепенулся, вытянул шею, приподнимаясь: очень нужен был
ему хоть кто-нибудь из моряков. Но увидел чужих солдат, понял:
они только что кого-то прикололи и идут добивать русских, в
которых еще теплится жизнь. Никому из своих он не может
помочь. Но и оставаться нельзя, не баран же он. Заполз за бугор,
после, пригибаясь, добежал до леса. Уж тут не поймают. Хотя
чёрт их знает! Японцы – народец хитрый, ловкий.
Долго стоял, прислушиваясь. Над берегом верещали чайки,
попискивали куличики, а в лесу, высоком, хвойном, было
безмолвно. Лишь когда налетал с моря ветер, по вершинам
деревьев прокатывался лёгкий шум, похожий на шум волны,
растекающейся по галке. Он решил идти к Луше, только к ней,
больше не к кому. И пошёл устало, отклоняясь от залива, чтоб
лесом обойти пади, в которых от рыбалок и домов, небось,
остались чёрные головёшки, и японские солдаты, злые, бродят по
пепелищу. Лес неожиданно перерезал овраг, на дне его журчал
ручеёк. Пётр спустился, ладонями зачерпнул холодной воды,
попил, освежил лицо и грудь. Легче стало телу, в голове опал гул.
Выйдя из оврага, он остолбенел: японцы! Стояли
полукругом и смотрели на лейтенанта Мусатова. А тот никого не
видел, у него были завязаны глаза тёмной грязной тряпкой, кисти
рук стянуты верёвкой, конец её держал солдат; похоже,
лейтенанта только что откуда-то привели. Трое солдат вдруг
кинулись к нему и начали лазать по его карманам. Они вытащили
серебряный портсигар, часы, два золотых образца; затем срезали
с него погоны. Мусатов попросил, чтоб от него убрали солдат и
развязали глаза. Ему развязали глаза. Петру показалось:
лейтенант глянул на него. Всего мгновение смотрел, но на лице
отразились и удивление, и радость, и тревога; мотнул головой,
про себя приказывая, мол, не стой, как истукан, прячься! И Петр
немедленно отскочил за ель, пригнулся.
Лейтенант что-то сказал по-иностранному, вроде