Page 26 - И жили люди на краю

23
Опять это неожиданно, как в сорок первом. Уже пали чьи-то
сыновья и мужья, а людям не сообщено, что идёт война, и кто
кому объявил её: снова – нам или – мы?.. Впрочем, война – не
приезд артистов, заранее не афишируют. Но если мы объявили,
то почему носилки до сих пор в подвале? Почему все врачи здесь,
в городе?..
Вдоль госпитальных деревянных корпусов, окрашенных в
зелёный цвет и оттенённых листвою тополей, сновали больные в
старых серых халатах и врачи с медсёстрами – в белых
застиранных. Через стриженый газон напрямки прошагал
больной Тимофеев в форме лейтенанта, начищенный,
франтоватый; он протянул Горбунову листок.
– Подпиши-ка, младшой, а то без меня все земли освободят.
– Извините. Операция аппендицита – не пустяк. Я ещё
осмотрю шов, и завтра...
– Сейчас! – перебил требовательно лейтенант. – Начальство
твое разрешит. Ты давай соглашайся. Пойми, рванём вперёд и
вперёд!
Капитан отвёл от младшего лейтенанта руку Тимофеева.
– С дырявым животом вон там посиди, – показал на
скамейку, на которой, согнувшись, курил в одиночестве какой-то
больной. – Паша, машина сейчас подойдёт. Ты уж организуй...
– он заспешил к главному корпусу.
Тимофеев зашёл за спину младшего лейтенанта и сказал
зловеще-тихо:
– Я два года в окопах. Я жизнь отдам, чтоб только этих
самураев – вдребезги!.. А ты... Не хочешь ли еще глистов у меня
поискать?
Где-то взвыла сирена и, пронзительно-растяжная, больно
стеганула город.
«Ну вот... – вздохнул Павел. – Неужели воздушный налёт...
в такую погоду? Или вообще предупреждают?..» – он молча