Page 302 - И жили люди на краю

299
ответа. Ну и чёрт с ним! Не время этим голову забивать».
И снова пошёл в бой. И возникла мысль: «Хоть бы ранило.
В ногу. Отвалялся бы в госпитале месяца два. За это время
разобрались бы. – В нём вдруг вспыхнула ярость: – Мать твою!..
В меня стреляли, и я ещё оправдывайся. А я ведь тоже могу
против совести, против правды. Возьму и рожу скорчу: что-о, я
– в Евграфова? Извините, да это бред! Кто видел? Ах, никто. Так
на каком основании?.. Письмо? Мало ли что в горячке напишут.
А вы-то думать должны. За такую клевету, знаете?..»
Просвистели пули у самых ног. Началось. Вон они, японцы
– головы с бруствера словно шары скатываются назад: то ли
укрывается противник, то ли косят его автоматные очереди.
Кто-то ликующе-зычно заорал:
– Они тикают! По траншее куды-то!..
Ромашов быстрым взглядом поймал выкатывающихся в
седловину японцев; седловина прорезала боковой склон сопки,
по нему-то и уйдут в лес.
– Первому взводу – отрезать!.. Пулеметами!.. – прокричал
во всю глотку Ромашов.
Он приостановился над пустой траншеей; если бы не
валялись гильзы и обрывки окровавленных бинтов, можно было
бы подумать: здесь и не сидели люди. А справа вспыхнула
рукопашная; вернее, лишь горстка японцев кинулась навстречу
третьему взводу – душераздирающие крики донеслись оттуда;
взвод потянулся выше, за убегающим противником. А те, что
торопились к лесу, заметались на выходе из седловины; когда
передние упали под пулемётным огнём, остальные попятились
назад, к траншее, а в неё уже спрыгивали солдаты второго взвода.
«Во, – одобрил Ромашов, – уже по-хозяйски действуют. Не
то, что утром, одна неразбериха...»
Откуда-то сверху брызнула россыпь пуль; машинально
прыгнул за расщеплённое без вершины дерево. «Ещё дот,