Page 32 - И жили люди на краю

29
же до укрепрайона рассеять по лесам снайперов. Их задача –
убирать командиров, связных, расчёты огневых средств,
обстреливать транспорт, – в общем, рождать чувство страха,
панику.
– Трудно представить, как противник сможет наступать, –
иронично закончил Хабуяси.
Вернувшись к себе в кабинет, он сказал адъютанту, чтобы
принесли завтрак. Ему подали рис, суп с овощами и соевым
творогом, омлет, консервированные пикули в сое, чай; всё он ел
без аппетита. Нет, не обрадовало его сообщение о войне с
русскими. Долго он ждал его, почти полжизни, и вот, когда оно
пришло... Зачем дождь, если от засухи опали листья? Раньше
следовало вступать в войну, раньше, чем с американцами. С ними
совсем не нужно было связываться. Сразу – на русских. Ведь
наметили же дату нападения – двадцать девятого августа сорок
первого года. Прекрасное время! Не опоздали бы и в сорок
втором. А теперь... уже не мы на них. На нас. Это оскорбительно
для всей нации. Кто такое допустил?..
Премьер-министр? Генеральный штаб?
Сейчас Хабуяси не сомневался лишь в том, что все приказы,
которые он отдал, выполняются, и солдаты будут драться
насмерть. Как в ту войну с русскими. Тогда многие соблюдали
обычай: перед боем остригали ногти на руках, отрезали клок
волос и клали в ящичек. Ящичек отправляли родителям. Как
память о себе. Еще имели ящичек для золы. Погиб – и кучкой
золы возвращаешься домой. Теперь скупо придерживаются
традиций. Но дух превосходства над бренностями земными
остался. Осталась и готовность перенести всякие бедствия и
страдания за свою родину. Даже усмирить характер. Это русские
умеют искусно отступать, японцы же это делают плохо; и в
обороне сидеть не любят. Свершится одно из двух: или победа,
или смерть как возвращение домой. Так вернулись тогда многие.