Page 364 - И жили люди на краю

361
людей от леса и перестрелять всех до единого. Тут негде
скрыться, некуда бежать... А пастух Тимофей по-своему
умудрён. Гляди-ка!..»
Шофёр вёл по улице студебеккер медленно-выжидательно:
должны же выходить мужики, пробегать бабы, хорошо бы от
пухленькой девицы получить букетик цветов. Но только куры
квохтали да гоготали гуси, вытягивая шеи, будто собирались
ущипнуть скаты. Из-под забора с визгом выскочил поросёнок и
тут же из лаза высунулась мальчишеская грязная мордашка – она
глупо раскрыла рот.
– Они что!.. – возмущённо сказал шофёр. – Как они
встречают освободителей?
– Никак не встречают, – проговорил Данилов. – Тормози!
– Товарищ старший лейтенант, я советовал бы с ними
поосторожней, – произнёс Игнат Игнатьевич. – Они хоть и
русские, но, чувствую, не наши. По духу не наши.
Данилов после долгой паузы решил:
– Ну что ж, пойдём по домам. Первое отделение – за мной.
Остальным – у машины. А вы, Игнат Игнатьевич, как пожелаете.
Игнат Игнатьевич пожелал пойти со старшим лейтенантом.
Первый дом – большой, крепкий, под черепичной крышей.
На широком дворе их встретил кряжистый, высоколобый мужик,
кланялся и дивился, из какого немыслимого далека пришли
солдаты; отец его, подслеповатый и почти беззубый,
поинтересовался, на каком пароходе приплыли. Данилов
хмыкнул: вы что, не знаете, что была война? Конечно, знаем,
ответили. Слышали, как императорские войска терпели
поражение за поражением, не верили, кто это может победить
очень сильных воинов, и вот видят перед собою солдат, похожих
на себя. У хлева стояли, глядя исподлобья, два рослых парня с
матерью, кто-то наблюдал из дома, чуть отодвинув занавеску на
крайнем окне. Старик опять поинтересовался, кто теперь в