Page 367 - И жили люди на краю
P. 367

364
          дядей, и ушла с ними. Мужик показал документ, что его зовут
          Поликарпом, плотоядно потёр руки и достал из-под лавки бутыль
          с мутноватой жидкостью.
               – Вы  подумали,  это  сакэ?  – вопросил  он.  – О,  нет!  Разве
          русский  может  угощать  русских  сакэ?  Извините,  рюмочек  не
          имею.  Вот  остались  чашки  по  случаю  свадьбы  с  Фенькой.
          Японцы из таких штучек попивают чай, а мы... Ох, родненькие,
          наливаю! За вашу победу!
               – Что это? – показал Данилов на жидкость.
               – А, забыл, забыл... – засмеялся Поликарп. – Докладываю:
          это самогон. Необычный, единственный в своём происхождении.
          Нет  такого  ни  в  Японии,  ни  в  Америке,  ни  в  какой-нибудь
          Австралии.  Он!..  – мужик  высоко  поднял  чашку.  – Он  – из
          картошки! – И слил жидкость в разинутый рот, словно из одной
          посудины в другую.
               «Этот  вообще  шут  гороховый»,  – подумал  Игнат
          Игнатьевич о хозяине дома; от самогона отказался, взял помидор.
               – Я смотрю, Поликарп, люди у вас тут разные.
               – Изумительно  разные,  – подхватил  хозяин.  – Перед
          военными  событиями  здесь  купчина  жил  – уууу!  – он  вдруг
          любезно поинтересовался: – Скажите, а в Москве храм стоит?
               – Какой храм? – опешил Игнат Игнатьевич; он никогда не
          был в Москве.
               – Ну на том месте.
               – На каком?
               – Ну рядом, как въезжаешь.
               – Куда въезжаешь? – спросил Игнат Игнатьевич и подумал:
          «Что за дурацкий разговор?»
               – Ну, на эту площадь.
               – На Красную? – подсказал Игнат Игнатьевич.
               – Во, правильно! – обрадовался Поликарп.
               – Стоит храм! – утвердительно произнёс Игнат Игнатьевич.
   362   363   364   365   366   367   368   369   370   371   372