Page 67 - И жили люди на краю

64
стёкол окне дома на мгновение молвилась опухшая багровая
физиономия.
– Приведи-ка его сюда! – приказал лейтенант матросу
Петру Савельеву.
Пётр – дружок Игната – был самым рослым из всех
моряков, сопровождавших лейтенанта. Он, ссутулясь, нырнул в
узкий дверной проём, под ногой громыхнуло ведро, после из
сумрачного нутра жилища послышались стоны. Наконец Пётр
вынес во двор, держа за шиворот, старого пьяного мужичка.
– Енто смотритель. А тама, – кивнул Петр на дом, – вся
команда вусмерть... Може, усех перетаскать?
– Не надо, – остановил матроса лейтенант, оглядел
грязного, заросшего, пытающегося устоять на ногах смотрителя
маяка и спросил его: – Почему вы в таком виде? Чем вы
занимаетесь?
– В ка-а-арты... – махнул рукой смотритель и, потеряв от
этого равновесие, упал перед лейтенантом на колени. – Ваше
превосх-х...
Мусатов велел матросам искупнуть смотрителя маяка:
дескать, пусть придёт в чувство и заодно помоется.
Когда матросы взяли смотрителя под руки, откуда-то
выскочила девчушка лет двенадцати и заголосила:
– Дяденьки! Родненькие! Миленькие! Не заарехстовывайте
мово тятю!
И кинулась к лейтенанту.
– Господин охфицер!.. Охфицера-сан!..
– Оставьте его! – сказал матросам Мусатов.
Те прислонили смотрителя спиной к мачте и отступили в
сторону. Смотритель пытался говорить, но у него это получалось,
как у человека, которому надрезали язык. Тогда он показал
глазами туда, за пролив – там, в мутно-сиреневой дали, то ли
проступал чужой берег, то ли прямо на пинии горизонта лежала