Page 779 - И жили люди на краю

776
Дальше через однообразно сумрачную тайгу чернела
грязная, лужистая дорога. Лошади шли медленно, чего-то
пугались, теснясь друг к другу. Под вечер, когда облака над
лесами выкрасило в желтовато-розовые тона, Терентий
Матвеевич сказал:
– Филипп, будь добр, проскачи вперёд, выбери поляну для
стоянки.
И Смолин оторвался от бригадира. Проехал много; по обе
стороны высоко и густо стояли деревья и, казалось, им не будет
конца – придётся ночевать табуну прямо на дороге. И вдруг за
поворотом открылась широкая кочковатая марь. Иван осадил
лошадь, чтобы оглядеть с блекло вялой растительностью
пространство. А слева, будто из чащобы леса, выползли на
грунтовку машины.
У Ивана на мгновение запнулось сердце. Развернул лошадь
обратно, но остановился. Что же его остановило? Ведь
почувствовал какую-то опасность. Более того, никого еще не
видя из тех, едущих навстречу, – да это и невозможно было, – он
понял: там человек, который его знает. Нельзя попадаться на
глаза. В тайгу, переждать! Но скоро стемнеет. Не
останавливаться же табуну на хлюпкой мари?
Дорога спускалась по уклону, и Смолин на скаку насчитал
пять машин – кузова горбато обтянуты брезентом; он подумал,
что везут бочки с солёной сельдью, но из тени, влажно падавшей
от деревьев, проступили у бортов люди в фуражках. Догадался
– охрана; везут что-то важное.
Иван опять остановился. Всё, он сейчас свернёт. Спросит: у
этого первого, в кабине – он уже близко, – нет ли впереди
хорошей поляны и свернёт...
Вот это влип! Чуяло же сердце. Чуяло. И не послушал,
болван! Метрах в семи был человек, который хорошо его знал.
Только теперь тот – не в сером костюме, и тень на его лицо