Page 803 - И жили люди на краю

800
пролив уже не ту воду – мутную, с ядовито поблескивающими
растёками бензиновой плёнки, а со дна смрадно проступали
автомобильные покрышки, железные спинки кроватей, детские
ободранные коляски и прочий хлам.
Тихо, экономно, как человек, чьи силы на исходе, шёл он по
обочине дороги к порту. Не грунтовой, как тогда. Её заложили
негодными строительными панелями и по-бедному, тонко,
покрыли асфальтом, а он почти везде отпал – искалеченной,
нищенской кажется дорога.
По той он в сорок пятом шагал из порта в город
победителем. Его встречали цветами, поцелуями, улыбками. Его
благодарили за ратный подвиг во имя будущей доброй жизни. И
он считал: сделал всё, что мог. И хотел не почёта, не славы, а
единственного – чтобы люди не забывали ребят, упавших в
болотах, в лесах, на склонах сопок.
По этой дороге он уходит из жизни, побеждённый,
униженный, ненужный, как бы уже не существующий. Но и за
них, живущих, обидно и стыдно. По пыльной дороге мимо
убогости и замусоренности проскальзывали «японки» – бэушные
машины, словно язвительные насмешки...

На рассвете заключённых согнали к выбеленному
куржаком вагончику; с ледяного панциря пролива тянула
морозная позёмка.
Распахнулась дверь – из тепла вышли двое: начальник
лагпункта, свежий, выбритый, с папироской во рту, и мужчина с
яркими, как у бабы, губами и рыхлым подбородком.
– Слушай внимательно! – громко произнёс начальник
лагпункта. – Вы начинаете работать на новой стройке. Что за
стройка – знать не положено. Скажу только – чрезвычайно
важная. И, соответственно, спрос повышенно строгий. Но и за
добросовестный труд ожидаются льготы. Потом про это, – он