Page 799 - И жили люди на краю

796
они сделать, главное – получить от них согласие и слепить
подпольную организацию. Знал Тоситору, что Евграфов не
американский резидент, а обыкновенный купленный. Теперь,
конечно, Тоситору так изолировали, что он никому из своих не
сможет сказать правды. Впрочем, не исключено: он уже мёртв. А
его, Евграфова, уберут другим методом.
В конце проулка остановился мужик. Вот он, исполнитель
приговора. Что у него, нож или наган? Расстреляет в упор – и
шито-крыто. Убийцу милиция не найдёт.
Мужик прикурил. Вадим нагнулся, поднял камень,
холодный и тяжёлый: попасть бы в голову – череп хрустнет.
Мужик посмотрел в сторону Евграфова и побрёл прочь,
пошатываясь. Выскочив на улицу, Евграфов пошёл
стремительно, почти бежал; попадались редкие встречные
– военные с женщинами, парни. Как всё-таки далеко он живёт!
Но через город прострочил быстро. На окраине опять – сплошная
темень. Вот где, ближе к дому, могут поджидать его. Когда
расслабится, когда будет думать о сытной еде, о стакане водки,
хлоп – ножом в спину. Нет, ребята, дудки!
Перед улочкой, что тянулась от дороги, с запада на восток,
прямо к его дому, метнулся в лесок. Густо стояли берёзки – голые
ветки жестко тыкали в лицо, в грудь; шел медленно, осторожно,
на ощупь, но знал: тут никого нет. Приостанавливаясь,
прислушивался: тишина, как в камере. Наконец за тропинкой,
что вела к волейбольной площадке, свернул к улице и оказался
точно напротив своего дома; перебежал дорогу. Густо, грозно
залаяла овчарка и стихла, замотав хвостом.
Увидев Вадима, Надежда ахнула:
– Господи, где ты был? Я уж... Весь в грязи.
– Сразу не расскажешь, – отмахнулся Вадим; собственно,
он и не успел придумать, где находился и что с ним
приключилось. – Дай что-нибудь... переоденусь. И не ел три дня.