Page 820 - И жили люди на краю

817
конечно, конечно, конечно. А про себя прикинул: двадцать два
года осталось, если считать день за три, то через семь, пусть через
восемь лет – выпустят. Ещё можно пожить. Но восемь лет по
времени равносильны двум войнам. Хватит ли сил, чтобы
выдержать новые две войны?
– Итого, я тебе много сказал, – закурил начальник. – Хочу,
чтоб и ты помогал. Ты в гуще заключённых, тебя уважают,
делятся с тобою мыслями, планами, вообще ты в курсе их
настроений, а мне обо всём этом любопытно знать.
У Ромашова закололо спину, словно за ворот рубахи попали
крошки от коры лиственницы, – повёл лопатками.
– Стать стукачом? Змеем?
– Зачем так? – поморщился начальник. – Это не каждому
поручишь. Надо ценить.
– Я понимаю. И благодарю вас... – вежливо проговорил
Ромашов. – Постараюсь объективно докладывать, кто как
работает, если останусь старшим группы. Постоянно есть волы и
сачки. Но когда вы скажете всем то, что сказали мне, уверен
– сачков поубавится, люди заработают, чтобы раньше
освободиться, – он скашлянул, но в горле першило и хотелось
выкинуть резкие слова, однако продолжил тихо, будто
виноватый: – А с этим, извините, я психологически... не сумею
справиться. Потому не могу воспользоваться вашим доверием.
– Та-ак, – протянул начальник, и Ромашову вспомнился
следователь Куропаткин, с похожей зловещиной
произносивший: «Та-ак». Лицо начальника стало суровым, в
глазах – искорки презрения, и Михаил подумал: «Ведь
предупреждал: нет смысла ссориться». Итого сдёрнул со стопки
верхний листок, пальцем толкнул к Ромашову: – Ознакомься и
поставь подпись.
Михаил скользнул глазами по листку. Текст, отбитый на
машинке, гласил, что он, заключённый Ромашов М.А., даёт