Page 815 - И жили люди на краю

812
– Назад! – Пестряков соскочил с саней. – Назад, говорю!
Стреляю!
Хлопнул выстрел. И ещё два. Но не здесь. Там, у остатков
буровой. В следующее мгновение с материкового берега
полоснул наискось по проливу луч прожектора. Белый
рассеянный свет на излёте выхватил из темени широкую полосу
взволнованной воды – в ней плыли и плашмя, и углами вверх
громоздкие льдины. И вновь всё накрыло чернотой – это луч
прожектора отбежал в сторону, как бы укорачиваясь. Теперь в
нём призрачно мелькали фигурки людей, рвущихся к тому
берегу.
– На сани! – крикнул Ромашову конвоир.
Михаил залез на сани, а Пестряков дрожащим голосом
приказал трактористу:
– Гони! Быстрее гони!
– Куда? – устало отозвался тракторист.
Ромашов, взяв у Тимофея окурок, затянулся горклым
дымом махры, проговорил:
– Не дури, начальник! Нам никто не посветит. Из темноты в
темноту уйдём.
– Молчать!.. Ты видишь... лёд пошёл. Дубины неотёсанные!
– Так бывает, – сказал Тимофей. – В середине, как нарыв,
лопнет, а по краям...
– Ты вообще не вякай! – оборвал его охранник. – Любовник
вшивый!
Лёд под ними качнулся. Смолин закричал трактористу:
– Сюда!.. Сюда!..
Пестряков, вероятно, подумал, что здесь лёд проваливается,
Смолин позвал всех туда, к себе, кинулся к нему, но чуть не
угодил в трещину, побежал вдоль неё, ища, где можно
перепрыгнуть на другую льдину, и вдруг почувствовал – ноги в
воде соскользнули с опоры; он вскрикнул и окунулся с головой.