Page 911 - И жили люди на краю

908
– Она и знать не хочет. Ненавидит, и всё! – Надежда
тронула на столе пачку папирос, будто хотела взять одну.
Михаил подумал, что, быть может, она втихоря и закуривала.
Надежда, куснув губу, сказала: – Светке не такое известно. Из
Александровска, года три назад, знакомую я видела.
Оказывается, там знают, что Вадим в туннеле убил женщину,
которая везла деньги для шахтёров, и врача. Врач по своему делу
ехал, хороший был, у него жена с ребёнком осталась. И ко мне
следователь наведывался, интересовался, где Вадим, не видала
ли у него наган? Перепугалась я. А после-то, как от знакомой
узнала про убийство, и вовсе в страхе жила. Он грабанул много,
дом на чужие деньги построил. Вот и боялась: отберут. И что, с
детьми на улицу?
Надежда словно задохнулась – былое свежо взволновало её.
А Михаилу непроизвольно вспомнилось: он, Иван Смолин и
Тимофей, греясь у костра, говорили, что сенаторы и флюсы
совсем не «пережитки прошлого», и взрастила их не почва
«гнилостной среды». Тут иные корни. Пишут же: мальчонка, в
школу еще не ходит, а как чудесно играет на пианино, сочинил
музыку. Или о художниках-самородках. Или о
мастерицах-вышивальщицах. Значит, от рождения природа
одарила их. И каждого чем-нибудь одаривает. А разве она,
природа, в противовес прекрасному и доброму не может
наделить кого-то омерзительным и злобным? Может. И наделяет.
Они рождаются неотвратимо, как музыканты и поэты. И таких не
переплавит ни образование, ни воспитание, ни среда. Плевали
они! Выскользнут из храма высоких идей, честности, совести,
морали. Потому что их семя зреет в своей оболочке. И чёрный
миг прорвёт её...
– Не расстраивайся. Что прошло, то исчезло.
– Вроде прошло, да... Знаешь, что мне Светка сказала?
Я, правда, тоже на взводе была, ну и ляпнула про туннель, про её