Page 907 - И жили люди на краю

904
Бригада затихла.
Он подумал и сказал:
– Вчера человек жил, смеялся, а утром... Вроде мертвец.
И вроде пока нет. Есть такой сон, летаргический. Растянуться
может и на год, и на пять, и на десять. Человек едва уловимо
дышит, но не знает, что вокруг происходит. Он не в этом мире.
Он – в том, и неизвестно, вернётся ли оттуда? И вдруг
– проснулся. От обычного сна и то, бывает, не сразу в себя
приходят, а от такого... – Михаил чиркнул по коробку спичкой,
но ветер задул огонёк. – Это похлеще войны. Война – штука
жуткая, но всё-таки реальная. Не летаргия, – он встал, беря с
бруса сварочную горелку.
Ромашов предполагал: без него они наверняка говорили о
нём. Однако никто больше не просил его рассказать о лагере.
Перезимовали незаметно. В весенний яркий день к
Михаилу на шлакоблоки подсел молодой парторг.
Поинтересовался, будет ли новый дом готов к сентябрю, искурил
папироску и сказал так, словно напомнил о невыполненном:
– Медлишь. Где заявление о восстановлении в партии?
Ромашов поморщился, будто его больно ударили
– Почему же не просили заявление, когда исключали?
– проговорил Михаил. – И наград лишили, как ограбили. А
теперь я сам хлопочи, добивайся...
Парторг, словно задетый тем, что идёт человеку навстречу,
а его за это упрекают, сказал:
– Обиду, значит, имеешь?
– А разве они не заслуживают?
– Так развенчано всё, пойми!
– Если бы! Что ж они не заняли наши освободившиеся
нары? А после бы их спросить: ну как, не обиделись?..
Отношения между Михаилом и Надеждой пока были
туманными. Как и погода. Ромашов выходил из времянки рано в