Page 914 - И жили люди на краю

911
ними, кроме разочарования и боли, ему, Михаилу, ничего не
сулит?
В минуты, когда оставался один, прикасался к своему
прошлому, как к нечто мёртвому, распавшемуся, и не
представлял, может ли оно хоть малой частью соединиться с
настоящим, живым. И вдруг прошлое явилось само – дважды за
неделю.
Во вторник вечером возле дома два худеньких паренька
– светленький и чёрный – шагнули к Ромашову. Светленький
обратился:
– Скажите, вы не знаете Надежду Никаноровну Збруеву?
По мужу – Евграфову.
– Знаю. Но по мужу она – Ромашова, – произнёс Михаил,
хотя Надежда не носила его фамилию.
– Светленький смутился и глянул на товарища, прося
помочь. Сколько прошло-то, – сказал чёрный. – Нам говорили,
что он погиб.
– Ребята, вы уж выкладывайте, что вас привело.
– Солдата нашли. У речки лежал. – Светленький полез во
внутренний карман пиджака. – Документов никаких. Только вот,
– он показал фотокарточку в целлулоидном пакетике. – И
надпись на обороте: «Надя Збруева, 1941, Михайловка»... Мы из
Александровска. Были в селе, разговаривали с жителями. Там
трое без вести погибших, но их родителей уже тоже нет. Умерли.
Так что не удалось установить фамилию...
– Его похоронили? – Ромашов взял целлулоидный пакетик.
Рука задрожала: там, перед границей, он видел у Агапова этот
пакетик и фото, когда попросил у него закурить.
– Похоронили. На городском кладбище, – ответил чёрный.
А Ромашов, глядя на жёлтую тусклую карточку,
страдальчески сморщился – это всё, что осталось от Сашки.
– Идёмте в дом, ребята. Расскажу вам о солдате...