Page 915 - И жили люди на краю

912
В воскресенье же в парке, когда Ромашов покупал
пирожное и лимонад, сзади тронули его за локоть.
– Э, тридцать копеек дай.
Ромашов обернулся. Широкое, страшно изрубленное
морщинами, землисто-пепельное лицо, удивлённые и в то же
время наливающиеся злобой глаза.
– Ты?
Михаил снисходительно подумал, что богодул с пьяных
глаз за кого-то принял его, но в следующий миг весь
напружинился: узнал Куропаткина, хотя тот выглядел дряхлым
стариком, развалиной.
– Не ошибся, – сказал, мрачнея; рука сильно сжала
бутылку. – Я ж тебе, гад ползучий, говорил – встретимся!
Куропаткин отшатнулся с аллеи в кусты. И точно застрял в
них. А вероятнее всего, просто не мог бежать – не было сил.
– Не имеешь права! – выкрикнул Куропаткин.
«По башке бутылкой. Чтоб здесь и подох!» – стиснул зубы
Ромашов, но руку не поднял: перед ним стояло грязное, жалкое
существо.
– Ну и докатился... – презрительно проговорил Ромашов.
– Даже ударить тебя противно.
Куропаткин выпал за кусты, поднялся отряхиваясь.
– Я – подполковник в отставке. Я ещё доложу... Ты меня
узнаешь! – грозил он, уходя по траве. – Подполковник, ясно?
И приказываю: мол-ча-ать!
– Миша! – подбежала Надежда, вцепившись в руку
Ромашова. – Не надо. Что тебе этот тип?..
На аллее остановились люди – посмеиваясь, наблюдали за
пьяным, куражущимся между кустов дураком.
– Ну его! – потянула Михаила Надежда; подойдя к столику,
за которым их ждали дочери, она сказала: – Чего ты
разволновался? Подумаешь, алкаш.