Page 146 - Возле моря

жет, он именно силою, штурмом дома рассчитывал восстановить
свою честь. Даша говорила о нём, что «самолюбив, мстителен и
дурён».
Теперь Иннокентий не отлучался из дому, ночью, если
сильно рвалась с цепи собака, подходил к окну, вглядывался в
темень: не заявился ли? Но никого не было, а неповзрослевшая
овчарка лаяла, вероятно, или на лисицу, или на соболя; однажды
заметил, как от воды к забору ползли, шебурша песком, две
нерпы; собака слышала их и ярилась.
И Афанасия далеко и надолго не отпускал. Ему, как никому,
теперь он был благодарен. Уберёг Дашу. Самым настоящим об-
разом уберёг. Если бы не его отчаянные действия, что пришлось
бы пережить Даше, где бы она сейчас находилась, как метался бы
он, Иннокентий? Чем бы его борьба за Дашу кончилась?..
А так она здесь, рядом, и ни при каких обстоятельствах не
отвоюет её капитан. И если в схватке придётся взяться даже за
оружие, Иннокентий уверен: Афанасий поможет. И Граня тоже.
В таком напряжённом состоянии он прожил больше месяца;
скоро, как узнал Иннокентий, закроется навигация – в порту
ждали последний пароход.
В тот день, когда он подошёл, в гости к Дымовым приехал с
Варварой Трофимовной Иван Софронович и протянул Инно-
кентию газету «Владивосток».
– Прочти вот эту хронику.
Дымов прочёл:
«На прошлой неделе таможенным ведомством арестовано
сахара до 250 пудов. Товар ночью перевозился из двора Добро-
вольного флота в дом купца Гусакова по Пологой улице. Одни
называют это контрабандой, другие – что об этом товаре было
заявлено таможенному надзору, но вследствие праздников товар
не был досмотрен. Во всяком случае это очень интересное про-
исшествие».
– Ну и что? – сказал Иннокентий. – Мы сахар купили за-
конно.
– Мы-то, конечно. А это, – щёлкнул Иван Софронович по
газете, – всё-таки контрабанда. А занимался ею капитан... Да-да,

144