Page 175 - Возле моря

комнате, ближе к окну, стоял призрак. Он был человекоподобен,
высок и прозрачен, словно лунный свет. Но и, казалось, имел
некую плоть, и до неё можно дотронуться.
– Сгинь! – шепнул Иннокентий.
И призрак рассыпался, исчез.
Иннокентий какое-то время лежал с открытыми глазами;
тело знобило, на лице выступила холодная испарина.
«Что это? – подумал он. – И наяву ли было? Может,
приснилось, что проснулся и увидел... призрак. Или действи-
тельно открыл глаза, и отблески моря, лунный свет...
В эти минуты Иннокентий ощущал, что из спальни, светлой
и уютной, в которой так счастливо началась его жизнь с Дашей,
где всё стоит как раньше, будто ждёт их обратно, – из этой
спальни вдруг исходит что-то чужое, словно в ней присутствует
кто-то незримый.
«Я ведь сказал: «Сгинь!», и всё пропало, – рассуждал он. –
Наверно, всё же не во сне...»
На крыльце скрипнула доска, и тут же звякнула цепь – это
собака вылезла из будки навстречу Гране; в хлеву промычала
какая-то корова, видимо, просила, чтоб её подоили первой.
Еще Иннокентий слышал попискивание чаек; представил,
как парят они невысоко над водой и падают, выхватывая селёдку
из косяка. А где-то в сумраке тайги поднялся вороний ор – то ли
между собой птицы ссорились, толи какого чужака трепали...
И заснул. Сладко, крепко – так любят поспать утречком
подростки.
В столовую он спустился в двенадцать часов.
– Как спалось, Иннокентий Петрович? – поинтересовалась
Граня.
– Хорошо. А день-то какой!
Вот Афанасий и ускакал шевелить работничков. А то, го-
ворит, на солнце и сами сгорят, и рыбу сгноят.
– Я тоже съезжу в порт, – сказал Иннокентий, садясь за
стол, и подумал, что там его опять ничем не обрадуют.
Вдруг что-то бухнуло далеко, но достаточно сильно, и ещё
не распался раскат, как загромыхало прерывисто, тяжко.

173