Page 180 - Возле моря

Карикумбе сидел под лиственницей напротив могилы и
курил трубку; по морщинисто-смуглым щекам его текли слёзы.
Когда четверо мужиков стали опускать на полотенцах гроб,
заголосили, запричитали бабы; их вой невыносимо терзал душу
Афанасия – стоял омертвело от безумного горя.
Он не видел, как и когда появились у могилы Сабито и
японский офицер, майор.
Сабито, дотронувшись до локтя Афанасия, проговорил:
мол, глубоко скорбит, что так нелепо, трагически оборвалась
жизнь замечательного человека, его друга.
– Очень дурные головы на эсминце, – осудил моряков
майор; после паузы произнёс сочувствующе: – Приношу тысячу
извинений, хотя, понимаю, ничего ими не изменить.
Спускались вниз кучками: женщины поддерживали друг
друга, все ещё плача, мужчины дымили самокрутками.
Афанасий шёл с Сабито и офицером.
– Надо помочь Дарье Ивановне, – сказал Сабито. – Тебе
сейчас небезопасно передвигаться, я сам приеду дня через
три-четыре, посмотрю, сколько наготовлено каса, и половину
денег за него как можно быстрее отправлю Дарье Ивановне.
Согласен?
– Согласен, – кивнул Афанасий. – Но прошу, не говорите
пока... Пусть думает, что Иннокентий Петрович не может вы-
браться. Я потом сам...
Карикумбе уходил по верху склона; он вырывал траву с
комьями земли и разбрасывал её, ломал ветки кустов и деревьев и
тоже кидал их и влево, и вправо, и за спину. Он исполнял свой
обряд, отдаляясь от могилы, и со стороны это было похоже на
предел человеческого отчаяния...
Сабито, как и обещал, приехал на четвёртый день; не спеша,
тщательно он осматривал не только готовый, в упаковке, и сох-
нущий на циновках кас, но и весь промысел, почти каждый котёл
и каждую вагонетку, сараи и склады, кунгасы и палатки.
«Оценивает, – с горечью подумал Афанасий. – Обрадо-
вался, что перевес на японской стороне, и навяжет свои условия».
– Война-то сколько протянется? – спросил.

178